Я прикрыла глаза. Карусель из одних и тех же фраз: «умная женщина», «в твоем возрасте», «сохранить семью». Это был их мир, их система координат, где женщина – функция, а не человек. А я больше не хотела быть функцией.
– Мне все равно, что скажут люди, – тихо, но твердо произнесла я. – И я не обязана. Ничего и никому.
– Ах вот ты как! – взвилась свекровь. – Я в тебе не ошиблась! Всегда знала, что ты с гнильцой! Неблагодарная! Вадюша на тебя всю жизнь положил, а ты!..
Я молча нажала кнопку отбоя. В ушах звенело. Но вместе со звоном я почувствовала странное облегчение. Я только что сожгла первый мост.
Утром заехала Ирина на своем стареньком, но резвом «Рено».
– Ну, боец, поехали твою новую крепость смотреть.
Мы посмотрели три квартиры. Две были откровенно ужасны: прокуренные, с ободранными обоями и затхлым запахом. Третья, на окраине города, в тихом спальном районе, оказалась на удивление светлой и чистой. Маленькая, но уютная. Хозяйка, пожилая интеллигентная женщина, уезжала на полгода к дочери в другой город.
– Мне главное, чтобы человек порядочный был, – сказала она, оценивающе глядя на меня. – А вы мне нравитесь. Глаза у вас честные.
Я подписала договор в тот же день. Перевезла свои две сумки. Когда я впервые закрыла за собой дверь, оставшись в абсолютной тишине чужой, но теперь моей квартиры, я села на пол посреди пустой комнаты и разрыдалась. Я плакала долго, навзрыд, как не плакала никогда в жизни. Это были слезы не столько горя, сколько освобождения. Я оплакивала не Вадима. Я оплакивала тридцать лет жизни, прожитых не для себя.
Первые недели были самыми трудными. Тишина оглушала. Я привыкла к фоновому шуму – к телевизору Вадима, к его шагам, к его покашливанию. Теперь единственным звуком было тиканье часов на стене. Я ходила на работу в свою библиотеку, возвращалась, готовила ужин на одного, читала. По вечерам звонила Ирина, рассказывала смешные истории про клиентов, вытаскивала меня на прогулки в парк. Сыновья тоже звонили. Антон продолжал нудеть про «помириться», Кирилл просто спрашивал, как я, и присылал смешные картинки.
Однажды вечером в дверь позвонили. На пороге стоял Вадим. Помятый, с букетом бордовых роз, которые я никогда не любила. От него пахло перегаром.
– Марин, пусти, – попросил он жалобно. – Поговорить надо.
Я осталась стоять в дверях, преграждая ему путь.
– Нам не о чем говорить, Вадим.
– Ну как не о чем? Я все осознал! Я был таким идиотом! Я с ней порвал, честное слово! Она мне не нужна, ты мне нужна! Марина, ну прости! Вернись домой! Все будет как раньше!
– В том-то и дело, Вадим, – я посмотрела ему прямо в глаза. – Я не хочу, как раньше.
– Да кому ты нужна в свои годы? – вдруг сорвался он на крик, отчаяние смешалось со злобой. – Думаешь, принц на белом коне прискачет? Побмыкаешься одна по съемным углам и сама приползешь!
Он понял, что сказал лишнее. Лицо его исказилось. Но было поздно. Он лишь подтвердил то, что я и так знала. Он не любил меня. Он просто не хотел терять удобную вещь.
– Уходи, – сказала я холодно. – И подай на развод сам. Или это сделаю я.
Я закрыла дверь перед его носом и прислонилась к ней спиной. Сердце колотилось как сумасшедшее. Но это был страх победителя, а не жертвы. Мост сгорел дотла.
Развод прошел на удивление быстро и буднично. Квартиру мы разделили через суд. Мне досталась неплохая сумма, на которую в Туле можно было купить скромную однушку. Но я не хотела оставаться в Туле. Этот город был пропитан прошлым. Каждая улица напоминала о чем-то.
