— И я схожу, как нибудь, в лес за подснежниками, — говорила подруга номер один. — Только боты купить надо.
— Как нибудь в следующем году, — добавляла подруга номер три.
А после весны случилось лето и все шло своим чередом. Грета крахмалила скатерти, мыла окна. Подруги приносили вино и обсуждали мужей. Жорик был отодвинут и забыт. Да и сам он давно не захаживал.
А потом… Потом подруга номер три неожиданно сообщила, что в смене времен года произошел сбой и у ее протеже, так и не ставшего Грете мужем, неожиданно случилась зима.
Подруга номер один, чтобы разбавить гнетущее молчание, срочно разлила вино по бокалам. Выпили молча. Как за покойника.
— Вот так всегда! Живешь, живешь, ни о чем плохом не думаешь, а тут вдруг… — Подруга номер три не стала договаривать про ”вдруг”.
Грета решила в дальнейшей беседе участия не принимать. Она повернулась лицом к окну и спиной к подругам, протерла льняной салфеткой и без того чистое стекло и приникла к нему лбом. Лето — не зима, стекло не охлаждало мысли. Даже наоборот. Что-то в голове закипало и требовало выхода. Захотелось закричать так, чтобы подруг разнесло по их собственным квартирам. Пусть сидят каждая на своей кухне и рассуждают о том, что что-то в природе пошло не так. Пусть со своими мужьями обсуждают катаклизмы, а не с ней.
Ночью Грете впервые не спалось. Думала.
Как же так? Буквально несколько месяцев назад говорили, что Жорик только на пороге осени стоит, что ему до зимней свежести еще потеть и потеть, а тут вдруг…
К утру приняла решение: надо Жорика навестить, чтобы убедиться, что наступление зимы посреди лета, действительно, возможно.
Адрес больницы найти не составило труда. Гораздо сложнее оказалось в больнице отыскать человека.
— Кто он вам? — спрашивали строгие тетки в белых накрахмаленных колпаках. Грета давно обратила внимание, что чем меньше знаний в области медицины, тем выше колпак.
— Жених, — отвечала Грета.
— И ничего, кроме как зовут Жорик, о женихе не знаете?
И Грета пошла по палатам. Стучала, открывала дверь, заглядывала. Потом поняла, что до ее стука никому нет дела и сократила процесс до “открыла-заглянула”.
Жорик нашелся. Лежал в отдельной палате. Повзрослел, похудел. Попритих. Ни запаха пота, ни лишних слов, ни жестов. Организм Жорика перешел на режим экономии, тут не до потливости. Каждая капля влаги на вес золота.
Грета пододвинула стул к кровати. Села. Никак не могла начать разговор. О чем говорить с человеком, от которого пахнет казенным бельем?
