Я пожала плечами, переложила пакеты из руки в руку. Тяжёлые — картошки накупила, круп. Теперь ведь на четверых готовить надо.
— Временно это, — сказала неуверенно. — Квартиру ищут.
Тамара Ивановна посмотрела на меня как на малое дитя. Достала из кармана семечки, принялась лузгать.
— Я тебе что скажу, соседка. Видела я таких временных жильцов. У Верки с третьего этажа тоже племяш приехал на недельку. Два года жил. Потом квартиру через суд делили. — Она сплюнула шелуху. — Ты смотри там, не будь дурой. Они у тебя уже как дома.
— Да что ты такое говоришь? Родная племянница же!
— Родная-неродная… Квартира в центре, трёшка. Знаешь, сколько стоит? Миллионов двадцать не меньше. За такие деньги и родная мать удавится.
Я встала резко, пакеты едва не выронила.
— Не наговаривай, Тамара Ивановна. Ирина хорошая девочка.
Соседка только плечами повела. Смотрела мне вслед, пока я шла к подъезду, и что-то бормотала себе под нос. А у меня внутри всё сжалось от её слов. Глупости же, правда? Но отчего-то весь вечер думала о том детском шкафчике. Зачем покупать мебель, если съезжать через неделю?
Ужинали всей компанией — Ирина приготовила макароны с котлетами, нарезала салат. Соня размазывала по тарелке картофельное пюре, Алексей читал что-то в телефоне. Обычный семейный вечер, только я сидела как-то с краешку, будто гость нежданный.
— Тётя Галя, — начала Ирина, наливая чай, — мы тут подумали… Дальняя комната у вас совсем пустая стоит. Может, сделаем там детскую для Сони? Ей нужно своё пространство, психологи говорят.
Я поперхнулась чаем. Дальняя комната — это мамина. Там её вещи, фотографии, швейная машинка старенькая.
— Так вы же временно… — начала я.
Алексей оторвался от телефона, усмехнулся:
— Ну месяц, два, какая разница? Ребёнку нужны условия. — Он обвёл взглядом кухню. — Да и вообще, квартира большая. Можно бы перепланировку сделать. Из трёшки — четырёшку. А Гале и комнаты поменьше хватит. Или вообще из кладовки что-нибудь устроить, там окно есть.
Ирина толкнула его локтем, но он не обратил внимания. Говорил дальше, размахивая вилкой:
— Стены вот эти снести, тут арку сделать. Современно будет.
У меня в груди всё похолодело. Кладовка? Мне? В моей собственной квартире?
— Это мамина комната, — сказала тихо. — Я там ничего трогать не буду.
— Ой, тёть Галь, ну что вы как маленькая? — Ирина закатила глаза. — Бабушки уже два года как нет. Чего вещи хранить? Это нездоровая привязанность.
Я молчала. Смотрела в тарелку, где остывали недоеденные макароны, и чувствовала, как внутри поднимается что-то горячее, злое. Но промолчала. Встала, отнесла посуду в раковину.
— Спасибо за ужин, — сказала и ушла к себе.
За спиной Алексей что-то буркнул про старческие причуды. Ирина зашикала на него, но как-то вяло, для вида. А я сидела в своей комнате на кровати и впервые подумала: а что, если Тамара Ивановна права?
Почтовый ящик проверяла редко — одни рекламки да квитанции. Но в то утро почему-то решила заглянуть. Среди обычной макулатуры белел официальный конверт.
Уведомление из паспортного стола. Дрожащими пальцами развернула бумагу, пробежала глазами… Временная регистрация. Ирина, Алексей и Софья. По моему адресу. Сроком на год.
Ноги подкосились. Прислонилась к стене в подъезде, пытаясь отдышаться. Как? Когда? Без моего ведома?
Поднялась домой как в тумане. Ирина на кухне кормила Соню завтраком, напевала что-то весёлое.
— Ирина, — голос сорвался, пришлось откашляться. — Что это?
Показала бумагу. Племянница глянула мельком, пожала плечами.
