Я стояла посреди маленькой комнаты и смотрела на старый диван, который еще утром служил мне местом для складирования зимних вещей. Теперь он был освобожден, застелен чистым бельем, а рядом стоял небольшой столик — единственное, что удалось найти для Андрея.
Руки дрожали, когда я разглаживала наволочку. Не от холода — в квартире было тепло. От волнения. И еще от чего-то неопределенного, что сидело где-то в груди и мешало дышать спокойно.
— Господи, что же это я делаю, — прошептала себе под нос, отходя к окну.
За стеклом виднелись привычные дворы Старого Оскола, серые пятиэтажки, между которыми мелькали редкие прохожие. Скоро осень, листья на березах уже желтели. А я в свои пятьдесят восемь впервые за много лет готовлюсь жить не одна.
Звонок в дверь заставил подпрыгнуть. Я поправила волосы, вытерла ладони о фартук и пошла открывать.
Андрей стоял на пороге с одной спортивной сумкой в руке и пакетом из магазина в другой. Лицо усталое, глаза потухшие — развод явно дался ему нелегко. Мой племянник, которого я помнила мальчишкой, теперь был взрослым мужчиной тридцати двух лет, но в этот момент выглядел совсем потерянным.
— Тетя Лена… — начал он и замолчал, не зная, что сказать.
— Проходи, проходи, — я отступила в сторону, указывая на коридор. — Что стоишь? Дом твой теперь.
Он переступил порог, поставил сумку у стены и протянул мне пакет.
— Я тут… хлеба купил. И молока. Не знал, что у тебя есть.
— Спасибо. — Я взяла пакет, наши пальцы на секунду соприкоснулись, и я почувствовала, как у него дрожат руки. — Андрюша, все будет хорошо. Правда.
Он кивнул, но я видела — не верит. Как и я сама, если честно. Мы оба стояли в узком коридоре моей двушки и делали вид, что знаем, что делаем. А на самом деле просто цеплялись друг за друга, как утопающие.
— Комната там, — я показала направление. — Маленькая, но уютная. Диван хороший, проверяла — спать можно.
Он подхватил сумку и направился туда, куда я указала. Я пошла следом, вдруг испугавшись, что он разочаруется в моих стараниях.
— Здесь будешь жить, — сказала, когда мы остановились в дверях. — Стол поставила, лампу. Если что-то не так — говори, переставим.
Андрей оглядел комнату, и я увидела, как что-то дрогнуло в его лице. Благодарность, наверное. Или облегчение. А может, просто усталость от всего происходящего.
— Спасибо, тетя Лена. Я… я не знаю, что бы делал без тебя.
— Ерунда, — отмахнулась я, хотя сердце забилось быстрее. — Семья есть семья. А теперь располагайся, а я пойду ужин готовить.
Когда я вышла из комнаты, то прислонилась к стене в коридоре и закрыла глаза. Что-то изменилось в доме с его приходом. Стало… живее, что ли. И одновременно тревожнее. Как будто я впустила в свою размеренную жизнь что-то непредсказуемое.
Прошло уже две недели, как Андрей поселился у меня, и я начала привыкать к звукам, которые издает дом, когда в нем живет не один человек. Утром слышно, как он встает, идет в душ, потом на кухню. Вечером — как включает телевизор, шуршит страницами книги.
Сегодня мы готовили ужин вместе. Я делала котлеты, он резал салат. Работали молча, но это было не напряженное молчание, а какое-то уютное, домашнее.
— Тетя Лена, — вдруг сказал он, откладывая нож, — а ты не устала от меня?
Я подняла голову от сковородки.
— Ну… я тут хожу, место занимаю. Может, мешаю?
— Глупости говоришь, — отмахнулась я, переворачивая котлету. — Мне даже лучше стало. Не так тихо.
Он улыбнулся — впервые за эти дни улыбнулся по-настоящему.
— А то я думал… Знаешь, когда жил с Олей, под конец она все время говорила, что я мешаю. Что лучше бы я съехал.
— Оля — дура, — резко сказала я и тут же прикусила язык. — Прости, не должна была так.
— Да ладно. — Он пожал плечами. — Ты права, наверное. Если бы не была дурой, не выгнала бы меня из собственной квартиры.
Я поставила сковородку на другую конфорку и посмотрела на него. Говорил спокойно, но я видела — болит до сих пор.
— Андрюша, а ты… ты планируешь что-то? На будущее, я имею в виду.
Он замер, держа в руках помидор.
— Ну… работу ищешь? Или жилье какое-то?
— Работу ищу, — кивнул он. — Пока подрабатываю, где получается. А насчет жилья… — Он замолчал, потом добавил тише: — А что с квартирой потом будет? С твоей, я имею в виду.
Вопрос прозвучал как-то странно. Я не сразу поняла, что он имеет в виду.
— Ну… если я найду работу, буду снимать где-то. А эта квартира… она же твоя. Останется твоей?
Я почувствовала, как что-то сжалось в груди. Зачем он спрашивает? И почему этот вопрос показался мне таким… подозрительным?
— Конечно, моя, — сказала я, стараясь говорить ровно. — А что?
— Да ничего. Просто думаю иногда… а вдруг что-то случится? Болезнь там, или еще что. Кто будет заботиться?
— Сестра у меня есть. Марина.
— А, точно. — Он вернулся к нарезке салата. — Она ведь в соседнем доме живет?
— Хорошо, когда родные рядом, — сказал он и почему-то вздохнул.
Мы доели готовить в тишине. Но она уже не была уютной. Что-то изменилось, и я не могла понять, что именно. Только внутри поселилась какая-то тревога, которой раньше не было.
Вечером, когда Андрей ушел к себе в комнату, я сидела на кухне с чашкой чая и думала о его словах. Почему он спрашивает про квартиру? Что его беспокоит?
А потом вспомнила историю с Валей Кравцовой из соседнего подъезда. Как племянник к ней переехал, ухаживал, а потом каким-то образом оформил квартиру на себя. Валя только после смерти мужа поняла, что осталась ни с чем.
Я тряхнула головой, прогоняя дурные мысли. Андрей не такой. Он мой племянник, семья. Просто переживает после развода, вот и говорит всякое.
Но тревога не уходила.
Утром следующего дня я проснулась с ясной мыслью — нужно поговорить с Мариной. Сестра всегда была практичнее меня, лучше разбиралась в житейских вопросах. Если кто и может дать разумный совет, то она.
После завтрака, когда Андрей ушел искать работу, я позвонила ей.
— Марина, ты можешь ко мне зайти? Поговорить надо.
