— Соколов… — пробормотала я. — Его старый приятель. Они вместе работали когда-то.
— Он продал твою квартиру, мама. Оформил на меня и получил деньги.
Всю дорогу домой мы молчали. Лена крепко сжимала мою руку, иногда бросая взгляды, полные тревоги и решимости. Я чувствовала себя оглушенной, словно после удара. Предательство. Самое настоящее предательство.
Павел был дома. Сидел на кухне, просматривая что-то в телефоне. Увидев нас, вздрогнул, но быстро взял себя в руки.
— Где вы были? Я звонил…
Я положила выписку на стол. Прямо перед ним. И спросила в лоб, глядя в глаза:
— Ты продал мою квартиру?
Он побледнел. В его взгляде промелькнуло что-то похожее на страх, потом — попытка возмутиться, но слова застряли в горле. Он опустил голову.
В этот момент я поняла — все правда. Человек, с которым я прожила пятнадцать лет, которому верила безоговорочно, предал меня. Сознательно, расчетливо.
— Мама, собирай вещи, — тихо сказала Лена. — Мы едем ко мне.
Это случилось через неделю. Я вернулась в квартиру забрать зимние вещи — наступала весна, но они могли понадобиться. Не ожидала застать Павла дома в середине дня.
Он сидел на кухне, перед остывшей чашкой чая. Осунувшийся, с потухшим взглядом. Когда я вошла, даже не поднял головы.
— Ты за вещами? — спросил он тихо.
Я молча кивнула и двинулась к шкафу в спальне. Но что-то в его голосе, в поникших плечах остановило меня.
— Почему? — спросила я, обернувшись. — Просто скажи — почему?
Он поднял глаза — воспаленные, с красными прожилками.
— Я был должен, Марина. Много. Очень много.
— Не важно, — он покачал головой. — Игорь помог решить проблему. Квартира все равно осталась в семье, у Ленки. Я думал…
— Что ты думал? — перебила я. — Что я не узнаю? Что это нормально — распоряжаться тем, что тебе не принадлежит?
Он встал, нервно прошелся по кухне.
— Я не знал, как тебе сказать. Я был должен. Если бы не сделал этого — нас бы отключили от всего, — его голос сорвался. — Я пытался заработать, вернуть… но только глубже увязал.
— В чем увязал, Паша? Игорный долг? Кредиты? — я смотрела на чужого, незнакомого человека.
— Какая разница? — он дернул плечом. — Теперь-то уже все… Я пытался как лучше. Для всех нас.
— Для себя, — тихо сказала я. — Только для себя.
Повисло тяжелое молчание. За окном кричали птицы, где-то играла музыка. Обычный день. Только моя жизнь рухнула.
— Что теперь будет? — спросил он наконец.
— Суд, — я произнесла это спокойно, почти равнодушно. — Я подаю в суд. Сделка будет признана недействительной.
Он вскинул на меня измученный взгляд.
