— С ума сошла? — он резко развернулся. — Покупать однушку, когда можно сделать шикарный ремонт? Да и зачем, если можно жить вместе?
— Затем, что я так хочу. Затем, что это мой дом тоже.
— Наш дом, — поправил он. — И я имею право привести сюда свою мать.
— Квартира записана на меня, — тихо напомнила Катя. — Мои родители дали деньги на первоначальный взнос.
Это была правда, которую они старательно обходили все три года. Квартира была куплена в ипотеку, но первый взнос — почти половина стоимости — был подарком родителей Кати на свадьбу. И оформлена квартира была на неё.
— То есть ты мне теперь это в лицо бросаешь? Что я тут никто?
— Я просто напоминаю, что решения о том, кто будет жить в этом доме, мы должны принимать вместе. А ты решил единолично.
Следующие дни превратились в изматывающее противостояние. Андрей то пытался давить на жалость, рассказывая, как его маме одиноко, то переходил в наступление, обвиняя Катю в эгоизме и чёрствости. Он приводил примеры знакомых, где три поколения прекрасно уживаются под одной крышей. Он считал вслух, сколько денег они сэкономят на няне, когда появятся дети.
— Мама поможет с детьми, — говорил он за ужином, старательно не глядя на жену. — Опыт у неё огромный.
Катя молча ела салат. Она уже выучила, что любые её возражения будут использованы против неё же.
— И готовит она прекрасно. Помнишь её пирожки с капустой?
Помнила. Также помнила, как свекровь час рассказывала, что Катя не умеет тесто замешивать, что руки у неё не из того места растут, и что Андрюша её пирожки в детстве обожал, а теперь вот довольствуется магазинной выпечкой.
— Мам, не переживай, — говорил Андрей по телефону, специально включив громкую связь. — Всё будет хорошо. Мы тебя ждём. Комнату подготовим, всё купим. Катя встала и ушла в спальню. Она не хлопнула дверью — просто тихо закрыла её за собой. Она села на кровать и достала телефон. В списке контактов нашла номер мамы.
— Кисонька, что случилось? — мамин голос был тёплым и обеспокоенным.
Катя рассказала всё. О решении Андрея, о продаже квартиры свекрови, о своих страхах. Мама молчала, только иногда вздыхала.
— И что ты решила? — спросила она, когда Катя закончила.
— Не знаю, мам. Я не могу жить с ней. Но Андрей поставил вопрос ребром — либо она, либо развод.
— Не прямо. Но намекнул достаточно прозрачно.
— Знаешь, доча, я тебе скажу одну вещь. Жизнь длинная. И если ты сейчас прогнёшься, то будешь гнуться всю оставшуюся жизнь. Свекровь — это только начало. Потом будут другие решения, которые он будет принимать за тебя. И каждый раз он будет напоминать, что ты уже один раз согласилась.
Катя сжала телефон. Мама была права. Это был не просто вопрос о совместном проживании. Это был вопрос о том, кто в их семье принимает решения.
— Квартира на тебе записана?
— Ипотеку кто платит?
— Пополам. Но первоначальный взнос был ваш.
— Тогда стой на своём. И помни — ты не обязана жертвовать своим комфортом и психическим здоровьем ради чужих людей. Даже если эти люди — родственники мужа.
Когда Катя вышла из спальни, Андрей сидел на диване с ноутбуком.
— Смотри, какую плитку можно в ванную купить на мамины деньги, — он повернул экран к ней. — Итальянская, представляешь?
