– Вы не виноваты, – тихо сказала Катя, хотя внутри всё ещё кипело. – Это Дима решил.
– Нет, Катюша, – свекровь покачала головой. – Я виновата. Я всегда была… слишком требовательной. Дима с детства привык, что мама – это святое. Я его так воспитала. И теперь из-за этого вы страдаете.
Катя почувствовала, как её гнев начинает растворяться. Она ожидала от Нины Ивановны привычных оправданий, но вместо этого видела женщину, которая, кажется, впервые задумалась о последствиях своих действий.
– Я хочу всё исправить, – продолжила свекровь. – Я переведу деньги. И ещё… я хочу, чтобы вы с Димой поехали в этот отпуск. С Настей. А я за ней присмотрю, если надо.
Катя посмотрела на неё, пытаясь понять, нет ли в этом какого-то подвоха. Но в глазах Нины Ивановны была только искренность – и, возможно, капля страха, что её предложение отвергнут.
– Спасибо, – наконец сказала Катя. – Я подумаю.
Но в глубине души она знала: дело не в деньгах. Дело в том, что Дима поступил так, будто её мнение ничего не значит. И это было больнее, чем потерянный отпуск.
На следующий день Катя решила поговорить с Димой. Она больше не могла жить в этом подвешенном состоянии, где каждый взгляд, каждое слово было пропитано обидой. Они сидели на кухне, Настя была в садике, и тишина в квартире казалась оглушительной.
– Дима, – начала она, глядя на свои руки, сцепленные на столе. – Я не знаю, как нам дальше. Я правда не знаю.
Он поднял на неё глаза, и в них была такая боль, что Катя на секунду почувствовала себя виноватой.
– Я всё испортил, да? – тихо спросил он.
– Не всё, – честно ответила она. – Но… ты поступил так, будто я – не часть нашей семьи. Будто моё мнение ничего не значит. И я не знаю, как снова начать тебе доверять.
Дима кивнул, словно ожидал этих слов.
– Я был неправ, – сказал он. – Я думал, что делаю лучше для всех. Для мамы, для нас… Но я не подумал о тебе. И о Насте.
Катя молчала, чувствуя, как слёзы подступают к глазам. Она так устала от этой боли, от этого чувства, что её не слышат.
– Я хочу всё исправить, – продолжил Дима. – Мама переведёт деньги. Мы поедем в отпуск. Вместе. Как ты хотела.
– Это не про отпуск, – Катя покачала головой. – Это про нас. Про то, как мы принимаем решения. Про то, что ты не спросил меня, потому что знал, что я скажу «нет».
Дима опустил голову, и его молчание было красноречивее любых слов. Он знал, что она права. Знал, что его привычка решать за всех – это не просто ошибка, а трещина, которая может разрушить всё.
– Давай попробуем по-другому, – наконец сказал он. – Без секретов. Без решений за твоей спиной. Я обещаю.
Катя посмотрела на него. В его голосе была искренность, но она уже слышала его обещания раньше. Ей нужно было что-то большее. Что-то, что докажет, что он действительно готов меняться.
– Хорошо, – медленно сказала она. – Но я хочу, чтобы мы начали всё с чистого листа. Не только с деньгами, но и с тем, как мы управляем нашим бюджетом. Я не хочу больше сюрпризов.
Дима кивнул, но в его глазах мелькнула тень сомнения. Катя заметила это и почувствовала, как внутри снова что-то сжалось. Сможет ли он? Сможет ли он правда поставить их семью на первое место?
Через неделю деньги от Нины Ивановны пришли на счёт. Катя смотрела на уведомление от банка и не чувствовала радости. Это были те же сто двадцать тысяч, которые они копили с таким трудом. Но теперь они казались чужими, словно их вернули с процентами за боль и обиду.
Она открыла ноутбук, зашла на сайт туроператора. Отель, который они выбирали, всё ещё был в списке. Бассейн, горки, анимация для детей. Она почти видела, как Настя визжит от восторга, прыгая в воду. Но вместо радости в груди была пустота.
– Ты уже выбрала даты? – Дима заглянул через её плечо, пытаясь улыбнуться.
– Пока нет, – Катя закрыла ноутбук. – Я не уверена, что готова.
– Катя, – он сел рядом, взял её за руку. – Давай поедем. Ради Насти. Ради нас.
Она посмотрела на него. Его рука была тёплой, знакомой. Но в голове крутился вопрос: а что, если это не конец? Что, если он снова сделает что-то за её спиной? Что, если это только начало?
– Я подумаю, – сказала она, отводя взгляд.
Вечером в их квартире снова появилась Нина Ивановна. На этот раз она принесла торт – огромный, с кремовыми розами, который пах ванилью и детством. Настя тут же вцепилась в коробку, требуя отрезать ей кусок.
– Подожди, солнышко, – Нина Ивановна ласково потрепала её по голове. – Сначала я хочу поговорить с твоей мамой.
Катя напряглась. Ещё один разговор? Она уже устала от них.
– Катюша, – свекровь села напротив, её голос был непривычно мягким. – Я знаю, что ты всё ещё злишься. И я не виню тебя. Но я хочу, чтобы ты знала: я поговорила с Димой. Серьёзно. И он понимает, что был неправ.
Катя молчала, глядя на торт. Кремовые розы уже начали подтаивать от тепла в комнате.
– Он любит тебя, – продолжила Нина Ивановна. – И Настю. Он просто… он иногда думает, что знает, как лучше. Это моя вина. Я его так воспитала.
– Это не ваша вина, – тихо сказала Катя. – Это его выбор.
– Может быть, – кивнула свекровь. – Но я хочу помочь вам. Не деньгами, не тортом. Я хочу, чтобы вы были счастливы. И если для этого нужно, чтобы я меньше вмешивалась… я готова.
Катя посмотрела на неё. Впервые за всё время она видела в Нине Ивановне не свекровь, которая всегда права, а женщину, которая боится потерять связь с сыном и его семьёй.
– Спасибо, – сказала Катя. – Я ценю это.
Но в глубине души она знала: слова – это только начало. Ей нужно было увидеть, что Дима действительно готов меняться. И что их семья сможет стать прежней. Или, может быть, стать лучше.
Через пару дней Катя сидела в кафе с подругой Леной. Они редко встречались – работа, дети, быт. Но сегодня Катя чувствовала, что ей нужно выговориться.
– Я не знаю, как дальше, – призналась она, размешивая сахар в кофе. – Он извинился, мама его извинилась, деньги вернули. Но я всё равно чувствую, что что-то сломалось.
Лена кивнула, её тёмные глаза были полны сочувствия.
– Понимаю, – сказала она. – Когда Саша однажды потратил наши деньги на свою машину, не спросив меня, я неделю с ним не разговаривала. Это не про деньги, Катя. Это про уважение.
– Вот именно, – Катя вздохнула. – Я хочу верить Диме. Но как? Как поверить, что он не сделает так снова?
– Дай ему шанс, – Лена пожала плечами. – Но не просто так. Поставь условия. Если он правда хочет всё исправить, пусть докажет.
Катя задумалась. Условия. Может, это и есть выход? Не просто обещания, а что-то конкретное. Что-то, что покажет, что он готов меняться.
Той же ночью Катя решилась на ещё один разговор. Дима смотрел телевизор, но выключил его, как только она вошла в комнату.
– Я придумала, как нам двигаться дальше, – начала она, садясь рядом. – Но это будет непросто.
– Я слушаю, – Дима повернулся к ней, и в его глазах была надежда.
– Нам нужен новый подход, – сказала Катя. – Не просто слова. Я хочу, чтобы мы вместе управляли нашим бюджетом. Прозрачно. Чтобы каждое крупное решение обсуждалось. И чтобы ты никогда – слышишь, никогда – не принимал решений за меня.
Дима кивнул, но Катя видела, что он колеблется.
– Это сложно для меня, – честно признался он. – Я привык… решать сам. Но я попробую.
– Не попробую, – твёрдо сказала Катя. – Сделаешь. И начнём с этого.
Дима посмотрел на неё, и в его взгляде мелькнула искренняя решимость.
– Хорошо, – сказал он. – Давай начнём.
Но в глубине души Катя чувствовала, что это только начало. Смогут ли они с Димой построить новый фундамент для их семьи? Или эта трещина останется навсегда? Ответа пока не было, но в её сердце теплилась надежда. А что, если следующий шаг Димы будет не таким, как она ожидает?
Катя сидела за кухонным столом, обхватив ладонями тёплую кружку. За окном моросил мелкий дождь, стучал по подоконнику, словно отсчитывал секунды до нового дня. На столе лежал ноутбук, открытый на таблице семейного бюджета – идея, которую она предложила Диме неделю назад. Они договорились: все доходы и расходы теперь будут записываться, обсуждаться, утверждаться вместе. Прозрачность. Никаких секретов. Но Катя всё ещё чувствовала, как внутри тлеет искра недоверия. Смогут ли они? Сможет ли он?
