Однажды она попыталась воспротивиться, когда Людмила Петровна в слезной форме попросила оплатить Игорю дорогостоящие курсы, которые, как потом выяснилось, ему были не нужны.
— Сережа, у нас самих кредит за машину не погашен! Мы не можем постоянно содержать твоего взрослого, тридцатилетнего брата!
— Он не просто брат. Он семья. А семье помогают. Неужели тебя в детстве не учили помогать близким?
Он смотрел на неё с искренним непониманием. И в тот момент Алина осознала всю глубину пропасти. Для него «семья» — это его родители и брат. А она, его жена, была как будто в стороне, частью какой-то другой, второстепенной ячейки, которая должна безропотно финансировать первую.
Вернувшись из воспоминаний в настоящее, Алина подняла на мужа глаза. В них уже не было гнева. Только усталость и ледяная, кристально ясная решимость.
— Помочь — это купить хлеба, молока, крупы. А не икры и элитного сыра, когда у нас самих до зарплаты — пустота. Но ты прав, Сережа. Это не главное. Главное — что «они родные». А я кто?
Тот разговор затянувшейся паузой повис между ними и так и не был закончен. Сергей, буркнув что-то про усталость, ушёл в комнату. Алина осталась на кухне, допивая остывший чай и глядя в темное окно, в котором отражалась бледная полоска света от люстры. Она чувствовала себя не женой, а сторожевым псом, который тщетно лает на хозяина, предупреждая о краже, а хозяин лишь отмахивается и сердится на шум.
Прошла неделя. Наступил день рождения Алины. Она не ждала подарков, но надеялась хотя бы на мирный, спокойный вечер. Сергей, будто пытаясь загладить вину, предложил отметить скромно, дома.
— Только вдвоём, — настаивала Алина. — Никого не зови. Просто посидим, поговорим.
Он согласился. Но вечером, когда Алина накрывала на стол, раздался звонок в дверь. Сердце её неприятно сжалось. Предчувствие её не обмануло. На пороге стояла вся семья Сергея: Людмила Петровна с самодовольным видом, её муж Виктор Петрович, молчаливый и вечно всем недовольный, и их младший сын Игорь, который вошёл, уткнувшись в телефон.
— С днём рождения, невестушка! — громко, с неподдельной театральностью произнесла Людмила Петровна, протягивая Алине целлофановый пакет. — Принимай скромные дары!
В пакете лежала банка магазинного салата оливье и коробка конфет самого дешёвого ассортимента. Алина поблагодарила, поймав взгляд Сергея. Он выглядел растерянным и виноватым.
— Мама, я же говорил, что мы хотели вдвоём… — начал он.
— Что значит «вдвоём»? — перебила его мать, уже снимая пальто и хозяйски проходя на кухню. — День рождения — это семейный праздник! Или мы тебе уже не семья?
Они уселись за стол, который был накрыт для двоих. Алине пришлось спешно доставать дополнительные тарелки, сковородка с горячим оказалась мала на всех. Людмила Петровна сразу же начала комментировать каждое блюдо.
— Картошечку можно было и получше прожарить, Алиночка. А салат… мало майонеза. Но для любителя, сойдёт.
Алина молчала, сжимая пальцами салфетку под столом. Сергей пытался перевести разговор на нейтральные темы, но это не помогало. Застолье плавно перетекло в привычное русло: жалобы на жизнь, проблемы с деньгами и бесконечные истории о том, как несправедливо обходится с ними судьба.
Когда был съеден торт, Людмила Петровна отхлебнула чаю и посмотрела на Сергея взглядом, полным ложной печали.
— Сынок, а мы к тебе с большой просьбой. Вернее, к вам, — она кивнула в сторону Алины, но смотрела только на сына. — Игорю нашему совсем туго. Его с работы уволили, новая никак не находится. А без современного ноутбука сейчас никуда. Все вакансии через интернет.
Игорь, услышав своё имя, наконец оторвался от телефона и принял обиженно-страдальческий вид.
— Да, брат, просто беда. Везде требуются, а мой комп уже десять лет стоит, ничего не тянет.
— Мы тут прикинули, — продолжала Людмила Петровна, понизив голос до конфиденциального шёпота. — Хороший, мощный ноутбук стоит как раз в районе той суммы, что у вас на машину в кредите осталась. Небольшой такой кредитик.
Алина похолодела. Она перевела взгляд на Сергея. Он не смотрел ни на кого, уставившись в свою чашку.
— Вы о чём? — тихо спросила Алина, не веря своим ушам.
— Очень просто, — свекровь улыбнулась сладкой, ядовитой улыбкой. — Вы берёте маленький дополнительный кредит на эту сумму. Или рефинансируете тот, что на машину. Для вас, с вашими-то зарплатами, это сущие копейки! А мы будем вам безмерно благодарны. Игорь, наконец, встанет на ноги.
В кухне наступила мёртвая тишина. Даже Игорь отложил телефон. Алина медленно поднялась из-за стола. Руки у неё дрожали.
— Вы с ума сошли? — её голос прозвучал хрипло и неестественно громко. — Вы предлагаете нам залезть в долги, чтобы купить вашему взрослому, здоровому сыну ноутбук?
— Алина! — резко сказал Сергей, пытаясь её остановить.
— Нет, Сергей, ты молчи! — она повернулась к нему, и в её глазах стояли слёзы бешенства и обиды. — Твои родственники хотят, чтобы мы взяли кредит ради твоего брата-бездельника! Ты это слышишь?
Людмила Петровна тоже встала. Её лицо вытянулось, взгляд стал холодным и колким.
— Алина, научись уважать старших. Мы семью не делим. Если одному плохо, должны помочь все. Или ты только себя любимую видишь в этой семье?
— Какая же это семья? — крикнула Алина, теряя последнее самообладание. — Это не семья, это дойная корова! Вы приперлись сюда на мой день рождения с пустыми руками, съели мой ужин и теперь требуете, чтобы мы ради вас в долговую яму лезли! Вы вообще меня за человека считаете?
Она отшатнулась от стола, задев свою чашку. Та со звоном упала на пол и разбилась. Осколки разлетелись по кафелю. Это был звук, который разбил вдребезги не просто фарфор, а всё, что ещё оставалось от её надежд на эту семью.
Не говоря больше ни слова, Алина развернулась и вышла из кухни, хлопнув дверью в спальню. Она услышала за спиной возмущённый голос свекрови:
— Ну и характер! Подарок ей на день рождения! Сережа, ты должен с ней серьёзно поговорить!
Но Алине было уже всё равно. Она сидела на кровати в тёмной комнате и понимала, что точка невозврата пройдена. Это была не просто ссора. Это была война. И она только что объявила в ней свой первый и последний ультиматум.
Тишина в спальне была оглушительной. Алина сидела на кровати, не двигаясь, и слушала приглушённые звуки за дверью. Возмущённые шёпоты, голос Людмилы Петровны, пытавшейся что-то доказывать, сдавленные попытки Сергея утихомирить родню. Потом хлопок входной двери. Они ушли.
Она не плакала. Внутри всё было выжжено дотла. Оставалась только холодная, кристальная ясность. Она ждала.
Ключ повернулся в замке, шаги задержались в прихожей. Сергей не решался зайти. Алина слышала, как он ходит по коридору туда-сюда. Наконец дверь в спальню медленно открылась. Он стоял на пороге, бледный, с помятым лицом.
— Аля… — начал он, но слова застряли в горле.
Алина подняла на него глаза. В них не было ни слёз, ни крика. Только пустота.
— Всё, Сергей. Хватит. Я больше не могу.
Он сделал шаг вперёд, жестом умоляя дать ему возможность объясниться.
— Они уехали. Мама поняла, что перегнула палку… Она извиняется.
— Не извиняется, — тихо, но чётко возразила Алина. — Она просто отступила, чтобы завтра напасть с другой стороны. Как всегда. Я не о ней. Я о нас.
Она встала и подошла к окну, глядя на тёмную улицу.
— Я поставлю тебе условие. Всего одно. Или ты сейчас, в эту секунду, выбираешь, кто твоя семья. Твоя жена, с которой ты строишь общую жизнь, или твоя мать и брат, которые видят в тебе только кошелёк на ножках. Третьего не дано.
Сергей молчал. Он обхватил голову руками.
— Это же несправедливо! Зачем выбирать? Вы все мои близкие!
— Нет, — она резко повернулась к нему. — Это справедливо. Потому что я не прошу тебя с ними рвать. Я прошу тебя поставить наш с тобой союз на первое место. Защищать его. Говорить «нет», когда они переходят границы. А они переходят их каждый раз. Если ты не можешь этого сделать, значит, твоё место там, с ними. А я… я буду строить свою жизнь без тебя.
Он смотрел на неё, и в его глазах читалась настоящая мука. Борьба между долгом, вбитым с детства, и внезапно открывшейся правдой была непереносима.
— Хорошо, — наконец выдохнул он. — Хорошо, я понял. Ты права. Я поговорю с ними. Всё будет по-другому. Обещаю.
Он подошёл и попытался обнять её. Алина не отстранилась, но и не ответила на объятия. Её тело оставалось напряжённым, словно вырезанным изо льда.
— Не обещай. Просто сделай.
Наступили несколько дней хрупкого, зыбкого перемирия. Сергей вёл себя тихо, предупредительно. Сам ходил в магазин, мыл посуду, пытался заговорить о чём-то отвлечённом. Алина отвечала сдержанно. Она ждала. Её внутренний барометр предсказывал бурю.
Буря пришла вечером в пятницу. Раздался оглушительный, истеричный звонок на мобильный Сергея. Он сидел с Алиной на диване, и они смотрели фильм. Увидев имя матери на экране, он вздрогнул и вышел на кухню.
