Татьяна проснулась рано. Не от будильника, а от внутреннего чувства — опять этот тянущий холодок в груди, будто в доме кто-то посторонний. Вроде бы и стены те же, и потолок над головой не треснул, и Андрей спит рядом, сопит, как всегда, — но всё не так. Всё чужое. Даже воздух. Даже своя собственная спальня.
Татьяна натянула халат и пошла на кухню. Сначала — кофе. Потом — мысли. Обратный порядок сработает разве что у сумасшедших.
На кухне — конечно же, она. Людмила Сергеевна сидела с той самой своей миной, как будто ей на язык положили ломтик лимона. Хозяйски отодвинула её любимую чашку в сторону, поставила перед собой фарфоровую, что Татьяна берегла для гостей, и уже раскладывала на тарелку сыр.
— Доброе утро, — процедила Татьяна, открывая шкаф. — О, ты уже встала, Танечка? Я думала, ты до десяти валяться будешь. Как обычно, — свекровь смерила её взглядом. — Ты у нас сова, да?
Татьяна промолчала. Сейчас не хотелось ссор, особенно натощак. У неё и так давление скакало, а тут ещё Людмила Сергеевна с утра пораньше встала, как часы, в семь тридцать. И в доме сразу минус пять градусов по ощущениям.
Как же я дожила до того, что в собственной квартире чувствую себя квартиранткой?
А ведь всё начиналось красиво. Дизайнерская студия, клиенты, контракты, поездки. Андрей рядом. Вроде бы надёжный, вроде бы умный. Ну да, любил побурчать, любил «напомнить, кто в семье архитектор», но Татьяна как-то не замечала. До одного момента. До того, как они пригласили Людмилу Сергеевну временно пожить, «пока не сделают ремонт в её квартире».
— Тань, ты не против, если мама побудет у нас пару месяцев? — как-то неуверенно спросил Андрей. — Всё-таки зима, ей тяжело ездить на дачу. А тут и тепло, и мы рядом…
— Конечно, не против, — глупо улыбнулась Татьяна. — Это же твоя мама…
Слово «временно» потом стало проклятием.
Через три недели Людмила Сергеевна уже меняла скатерти, вносила свой чайник, «потому что твой, Тань, кофе варит слишком слабенький», переорганизовала аптечку, «а то у вас даже валидола нет», и делала влажную уборку в десять вечера, «чтобы в доме не было пыли». Особенно на её новом любимом комоде в гостиной, который вообще-то Татьяна заказала сама, за сорок две тысячи.
Сегодня она пошла дальше. Когда Татьяна вышла в гостиную, ей хватило трёх секунд, чтобы остановиться как вкопанной.
— Ты что… — голос у неё задрожал. — Ты что делаешь в моей шкатулке?
Людмила Сергеевна стояла у серванта. Деревянная коробочка с инкрустацией была открыта. Та самая — от родителей. Там были серьги изумрудные, кольцо бабушкино и браслет, который отец подарил ей на защиту диплома.
— Ой, ты чего так орёшь, как будто у тебя тут государственная тайна, — равнодушно сказала свекровь. — Я просто посмотрела. Красивые вещички. Ты ведь всё равно не носишь. Пылью покрылись.
— Это мои вещи. Личные. Ты не имела права их трогать.
— Ну, Тань, ты чего, как маленькая… Тут, считай, семья. Я же не чужая тебе. Разве я могу в твоём доме быть чужой?
Татьяна замолчала. Она не знала, что сказать. То ли закричать, то ли выдрать шкатулку из рук и швырнуть. Но знала одно — если сейчас начнёт, не остановится. Слов будет слишком много. И каждое — в никуда.
Вечером она не выдержала. Открыла ноутбук и заказала онлайн-консультацию у юриста. Просто спросить. Просто понять. Если квартира куплена до брака, но оформлена на мужа, могу ли я… — и вот тут началось.
На следующий день ей позвонила подруга Наташа — вечно в курсе всех городских сплетен.
— Таня, не хочу тебя расстраивать, но у меня к тебе вопрос… — Давай. — А ты знала, что твоя квартира у Андрея сейчас на переоформлении? Он вроде как её на мать хочет переписать. Типа, чтобы налоги не платить, а потом обратно оформит. Вроде временно. Но что-то мне это не нравится…
