Она понимала, что это только начало. Людмила Петровна не успокоится. И следующий шаг будет ещё более жёстким. Надя обхватила себя за плечи. Было страшно. И очень одиноко.
Прошло три дня. Три дня тягостной тишины, во время которой Надя жила в состоянии постоянной готовности к новому удару. Она отключила уведомления на телефоне от социальных сетей, но каждый звонок с незнакомого номера заставлял её вздрагивать. Давление ослабело, но тревога лишь глубже въелась в душу.
В четверг вечером она, наконец, решила закончить с шторами. Разложила новенькие, с мелким цветочным узором, на полу, нашла дрель. Монотонная работа успокаивала. Шум сверления заглушал тяжёлые мысли.
И вдруг звонок в дверь. Короткий, настойчивый. Надя замерла с дрелью в руках. Сердце ёкнуло. Людмила Петровна стучала бы громче, требовательнее. Кто ещё?
Она подошла к двери, заглянула в глазок и не поверила своим глазам. На площадке, пошатываясь, стоял Артём. Тот самый Артём, который год назад с вызывающим видом уносил из этой квартиры свой чемодан. Но теперь перед ней был совсем другой человек. Щёки обвисли, глаза красные, заплывшие, одет он был в помятые джинсы и старую куртку. В одной руке он сжимал потрёпанный букетик из трёх гвоздик, в другой — пластиковый пакет из магазина, откуда доносилось бульканье.
Надя молчала, надеясь, что он уйдёт. Но он снова нажал на звонок, потом постучал костяшками пальцев по двери.
— Надь… Надюша… Я знаю, что ты там. Открой. Пожалуйста. Мне только поговорить.
Голос у него был сиплый, пьяный, но в нём слышались нотки того самого умения просить, перед которым она не могла устоять раньше.
Она медленно, будто сама себе приказывая, повернула ключ. Дверь открылась.
Артём шмыгнул носом и попытался улыбнуться. Получилось жалко.
— Привет… — он протянул ей цветы. Она не взяла. Рука с букетом беспомощно опустилась. — Можно войти? На минутку.
Он вошёл, не дожидаясь ответа, и его взгляд скользнул по квартире.
— Ничего не поменялось… — пробормотал он, хотя всё поменялось кардинально.
— В чём дело, Артём? — спросила Надя, оставшись стоять у приоткрытой двери. Она не хотела оставаться с ним наедине в закрытом пространстве.
Он опустил пакет на пол в прихожей, достал оттуда бутылку дешёвого коньяка.
— Выпьем? За старые времена…
— Я не буду пить. И ты не будешь. Говори, что случилось.
Артём тяжело вздохнул, прислонился к стене и провёл рукой по лицу.
— Всё… Всё к чёрту, Надь. Полный провал. Эти долги… Они меня съедают. Угрожают. Мать права, я… я совсем на дне.
Он говорил, и его голос начал срываться. Глаза наполнились влагой. Надя смотрела на него и чувствовала странное раздвоение. Одна часть её, та, что прожила с ним семь лет, сжималась от жалости. Она видела перед собой того мальчика, в которого когда-то влюбилась, — растерянного, несчастного. Но другая часть, новая, закалённая обманом и предательством, стояла настороже. Она уже видела этот спектакль.
— Почему ты пришёл ко мне? Чем я могу помочь? Мы развелись.
— Я знаю! — он вдруг закричал, и Надя невольно отшатнулась. Затем он снова съёжился. — Прости… Я не спал две ночи. Эти люди… Они не шутят. Надь, ты не представляешь… Мне нужна небольшая сумма. Совсем чуть-чуть. Чтобы их отшить, самых злых. А там я работу найду, всё верну!
Он сделал шаг к ней, его глаза умоляли. Слёзы, наконец, потекли по щекам.
— Помнишь, как мы познакомились? На той вечеринке? Ты была в синем платье… Я тогда тебе сказал, что ты самая красивая. И не врал. Я всё испортил, я знаю. Я чудовище. Но дай мне шанс всё исправить. Одолжи. Я тебя на коленях умоляю!
Он действительно начал опускаться на колени прямо в прихожей. Этот жест, такой унизительный и театральный, вдруг вывел Надю из оцепенения.
— Встань! — резко сказала она. — Встань немедленно! Что это за цирк?
— Это не цирк! — всхлипнул он, поднимаясь. — Это крик души! Мать настаивает на судах, а я не хочу! Я хочу по-человечески. Ты же всегда была умнее, добрее её. Она просто хочет всё отобрать, а я… я хочу просто выжить. Одолжи мне, ну пожалуйста. Закрою самых настойчивых, и всё. Клянусь.
Он смотрел на неё мокрыми, преданными глазами. Давил на самые тонкие струны — на память о прошлом, на её доброту, на которую всегда так легко было рассчитывать. В голове у Нади пронеслись слова тёти Иры, Светланы: «Может, чуть-чуть помочь? Жалко ведь человека».
И в этот миг она почувствовала слабину. Страх, жалость, усталость от борьбы — всё смешалось. Может, правда, дать ему денег, лишь бы он ушёл и оставил её в покое? Может, это цена её спокойствия?
Она уже почти готова была спросить: «Какая сумма?» — как вдруг в тишине резко зазвонил её мобильный телефон, лежавший на тумбочке в коридоре. Звонок был настойчивым, спасительным.
Надя, не сводя с Артёма настороженного взгляда, шагнула назад и подняла трубку.
— Надюха, это Лена! — раздался бодрый голос её подруги, с которой они вместе учились в институте. — Ты где? Мне срочно нужно тебя видеть!
Звонок Лены прозвучал как спасательный круг. Надя, не отрывая взгляда от Артёма, который замер в своей жалкой позе, коротко сказала в трубку:
— Лен, я дома. У меня… гости. Перезвоню через пять минут.
— Гости? — мгновенно насторожилась Лена. — Это не те «гости», о которых я думаю? Если это они, не вздумай ничего обещать! Я жду твоего звонка ровно через пять. Сижу с телефоном в руке.
Надя положила трубку. Пять минут. Всего пять минут, чтобы принять решение, которое определит всю её дальнейшую жизнь. Артём, видя её колебание, снова попытался атаковать.
— Надь, это кто? Неважно… Дай мне ответ. Я ведь по-хорошему пришёл. Мать не знает, что я здесь. Она там тебя в суд затащит, а мы с тобой по-человечески договоримся…
Его слова, всего минуту назад казавшиеся мольбой, теперь отдавали ложью и шантажом. Фраза «по-хорошему» прозвучала особенно цинично. Надя резко выпрямилась. Внезапный звонок и твёрдый голос подруги вернули ей ощущение почвы под ногами.
— Артём, уходи. Сейчас же.
— Я сказала, уходи! — её голос прозвучал с незнакомой ему твёрдостью. Она распахнула дверь шире. — И забери свой алкоголь. Он мне не нужен. Как и твои слёзы.
Он смотрел на неё с глупым удивлением, будто кукла, у которой внезапно переключили программу. Жалкая маска сползла, на мгновение показав злость, но он тут же поймал себя и, шмыгнув носом, поднял пакет с бутылкой.
— Ну, как знаешь… Самой потом будет хуже.
Он вышел на площадку. Надя захлопнула дверь и повернула ключ. Руки у неё дрожали. Она прислонилась лбом к прохладной поверхности двери, пытаясь отдышаться. Потом, вспомнив про Лену, быстрыми шагами прошла в комнату и набрала номер.
— Лен, ты спасла меня.
— Это был он? — сразу спросила Лена.
— Да. Со слезами на глазах, с цветами. Просил денег «по-человечески», пока мамаша не затаскала по судам.
— Классика! — фыркнула Лена. Её голос был спокоен и деловит. — Слушай, я всё узнала. Я же тебе говорила, что у меня подруга — юрист, Оксана? Так вот, я с ней сегодня встретилась, всё ей рассказала. Она всё разложила по полочкам.
Надя присела на краешек стула, сжимая телефон так, будто это был якорь.
— Говори. Только, пожалуйста, без сложных терминов.
— Без них. Всё просто. По закону, долги, которые муж наделал после развода, — это его и только его проблема. Ты за них не отвечаешь. Точка.
— Но он говорил, что есть какие-то общие долги… — неуверенно начала Надя.
— А вот это уже интереснее, — продолжила Лена. — Если долги были во время брака, то они считаются общими. Но! Если ты докажешь, что он взял эти деньги без твоего ведома и потратил не на семью — на азартные игры, на другую женщину, на глупости какие-то, — то суд может освободить тебя от выплат. Тебе нужно собирать доказательства. Чеки, выписки со счетов, переписки, где он признаётся, что проиграл деньги. Всё, что есть.
Надя закрыла глаза. В памяти всплыли сохранённые смс прошлогодней давности, где Артём оправдывался за пропажу денег: «Вложился в перспективный проект», «Давал другу в долг». Тогда она ещё верила.
— У меня кое-что есть, — тихо сказала она.
— Отлично! Копи и складывай в отдельную папку. Теперь главное. Если к тебе придут из банка или коллекторы, ты имеешь полное право сказать им следующее: «В соответствии со Семейным кодексом, статья 45, часть 2, я не несу ответственности по долговым обязательствам бывшего супруга, возникшим после расторжения брака. Претензий не признаю. Все вопросы к нему». Выучи как «Отче наш».
Надя мысленно повторила эти слова. Они звучали как заклинание, как прочный щит против хаоса, который обрушила на неё семья бывшего.
— А если свекровь будет угрожать судом?
— Пусть подаёт! — твёрдо сказала Лена. — Оксана сказала, что это пустые угрозы. У них нет никаких шансов, особенно если ты соберёшь доказательства, что долги не семейные. Судья сразу всё поймёт. Они на это и рассчитывают — что ты испугаешься и откупишься. Не ведись на эту дешёвую провокацию!
Надя слушала и чувствовала, как камень за камнем с её души спадает тяжёлая ноша. Страх отступал, уступая место злости и уверенности.
— Лен… Я не знаю, как тебя благодарить.
— Да брось! Главное — держись. Больше с ними не разговаривай. Ни с ним, ни со своей «милой» свекровушкой. На все звонки — один ответ: «По всем вопросам обращайтесь к моему юристу». И всё. Ты больше не одна в этой войне. Поняла?
— Поняла, — твёрдо сказала Надя.
