Следующий час прошёл в нервных поисках. Джека нашли через три квартала у соседского забора — он гонялся за местными котами. Кирилл, перепуганный и запыхавшийся, сидел на бордюре, пока Антон отчитывал его за безрассудство. Вероника же, вместо того чтобы радоваться благополучному исходу, налетела на Нину Петровну, как только они вернулись в дом:
— Это ты виновата! Ты всегда оставляешь калитку открытой!
— Я? — Нина Петровна не верила своим ушам. — Да я постоянно прошу вас следить за калиткой! Это Антон вчера демонстративно бросил её нараспашку после нашего разговора о том, что Джеку нужна дисциплина!
— Не сваливай на Антона! — закричала Вероника. — Он и так весь на нервах из-за работы! А ты только и делаешь, что придираешься! Собака могла погибнуть!
Внутри Нины Петровны что-то оборвалось. Все эти недели унижений, неблагодарности, пренебрежения хлынули потоком, прорвав плотину терпения.
— Убирайтесь оба! — закричала она, сама не узнавая свой голос. — За мой счёт жить больше никто не будет. Здесь вам не база отдыха!
В комнате воцарилась оглушительная тишина. Даже Джек, словно почувствовав серьёзность момента, притих в углу.
— Что ты сказала? — прошептала Вероника.
— Ты слышала, — Нина Петровна дрожала, но продолжала говорить. — Я два месяца терплю ваше хамство, неуважение, безделье. Вы превратили мой дом в хлев, мою жизнь — в прислуживание вам. Но с меня хватит.
— И куда нам идти? У нас нет денег на квартиру!
— А у меня нет сил быть вашей бесплатной гостиницей, нянькой и банкоматом, — твёрдо сказала Нина Петровна. — Я пожилой человек, я хочу покоя в собственном доме.
Антон вышел вперёд, наконец-то взяв инициативу в свои руки:
— Хватит, Вероника. Твоя мать права. Мы перешли все границы.
Его неожиданная поддержка на мгновение сбила Нину Петровну с толку. Но Вероника не сдавалась:
— Ты ещё её поддерживай! Куда мы пойдём с детьми?
— К твоей подруге Лене, — неожиданно спокойно ответил Антон. — Она звала. А я завтра же пойду устраиваться хоть официантом, пока нормальную работу не найду.
Следующие два часа прошли в напряжённой тишине. Вероника металась по дому, собирая вещи, и демонстративно хлопала дверями. Дети притихли, чувствуя напряжение. Антон методично упаковывал технику и свои немногочисленные пожитки.
Нина Петровна сидела на веранде, глядя на разрушенный сад и пытаясь осознать, что только что произошло. Впервые за долгие годы она поставила себя выше других, защитила своё право на уважение и покой. И это одновременно пугало и наполняло странной уверенностью.
К вечеру дом опустел. Отъезжая, Вероника не обняла мать на прощание, лишь бросила холодное: «Мы позвоним, когда устроимся». Антон даже не попрощался — демонстративно сел в машину, хлопнув дверью. Дети махали из окна машины, не понимая, что происходит. Джек тявкнул на прощание, словно благодаря за неожиданные каникулы в её доме.
Когда машина скрылась за поворотом, Нина Петровна медленно вернулась в дом. Тишина оглушала. Она прошлась по комнатам, отмечая следы пребывания «гостей» — царапины на мебели, пятна на обоях, забытые детские носки под диваном.
Впервые за два месяца она открыла дверь в свой кабинет. Стол был свободен от мониторов, но на полированной поверхности остались круги от кружек. Недописанные мемуары всё так же лежали в ящике. Она достала тетрадь, погладила обложку и вздохнула.
Вечером Нина Петровна долго сидела в саду. Завтра предстояло много работы — восстанавливать грядки, полоть, поливать. Её яблони, слава богу, выжили, хоть и выглядели потрёпанными. На клумбе чудом уцелел куст сирени, посаженный ещё её покойным мужем двадцать лет назад.
Телефон зазвонил почти в полночь. «Вероника» — высветилось на экране. Нина Петровна помедлила, но ответила.
— Мама, — голос дочери звучал тихо, с заметными нотками раскаяния. — Мы у Лены. Она… у неё всё по-другому. Муж работает, сама на полставки бухгалтером, и дом в порядке. И дети спокойные.
Нина Петровна молчала, не зная, что сказать.
— Я… мне стыдно, — неожиданно призналась Вероника. — Мы правда слишком много от тебя требовали. Особенно я. Просто казалось, что так и должно быть — ты же мама.
— Я прежде всего человек, Вероника, — тихо ответила Нина Петровна. — Человек, который устаёт, болеет, хочет уважения.
— Я знаю. Теперь знаю, — дочь помолчала. — Антон завтра идёт в кафе устраиваться. Не IT, конечно, но хоть что-то.
— Можно… можно мы как-нибудь приедем на выходные? Не жить, а просто в гости. С тортом.
Нина Петровна улыбнулась в темноту:
— Конечно, приезжайте. Я буду рада. Если с тортом — то особенно.
После разговора она ещё долго сидела в тишине. В голове крутились обрывки мыслей для новой главы мемуаров — о том, как важно вовремя сказать «нет», о ценности самоуважения, о границах, которые легко теряются под напором родственных чувств.
Завтра она встанет пораньше, заварит свой любимый чай и сядет писать. Впереди была её собственная жизнь — с её ритмом, её увлечениями, её покоем. И никакая любовь не стоила того, чтобы отказываться от себя. Даже любовь к собственным детям.
Друзья, так же делюсь своим Telegram-каналом, скоро он будет только для тех кто присоединился — это мой новый уголок вдохновения, еще много нового и полезного. Без воды, как вы любите. Присоединяйтесь!
