Рекламу можно отключить
С подпиской Дзен Про она исчезнет из статей, видео и новостей
— Это квартира твоей бабушки, и теперь она моя! — голос свекрови прорезал утреннюю тишину, как удар топора по стеклу.
Татьяна замерла с чашкой кофе в руках. Кофе пролился на белую скатерть, расползаясь тёмным пятном, но она этого не заметила. В дверях стояла Галина Петровна, её свекровь, держа в руках какие-то бумаги. За её спиной маячил Вадим — муж Татьяны. Он смотрел в пол, избегая встречи с глазами жены.
Три года. Три года они прожили в этой квартире после смерти бабушки Вадима. Три года Татьяна вкладывала душу в это жилище: делала ремонт на свои сбережения, покупала мебель, превращала старую двушку в уютное гнёздышко. И вот теперь свекровь стояла на пороге с документами в руках и заявляла свои права.
— Что происходит? — голос Татьяны звучал глухо, словно доносился откуда-то издалека. — Вадим, что она имеет в виду?
Муж поднял глаза, и в них читалась вина пополам с упрямством.
— Мам, может, не надо так резко…
— Чего тянуть? — Галина Петровна прошла в комнату, как к себе домой. — Невестка должна знать правду. Квартира записана на меня. Всегда была. Мама Вадима, царство ей небесное, переписала её на меня ещё десять лет назад, когда болеть начала. Просто я не стала вас сразу беспокоить, дала пожить. А теперь мне самой жильё нужно.
Татьяна медленно опустила чашку на стол. Руки дрожали, но голос остался на удивление ровным.
— Десять лет назад? Но мы женаты пять лет. Вадим, ты знал?
Молчание мужа было красноречивее любых слов. Конечно, знал. Знал, когда они вселялись сюда. Знал, когда она тратила последние деньги на ремонт. Знал и молчал.
— Послушай, Таня, — начал он, но свекровь перебила его.
— Чего тут слушать? Я вам три года бесплатно дала пожить. Скажите спасибо. А теперь у вас месяц на сборы. Я продаю квартиру, мне деньги нужны. Свою однушку на окраине уже продала, хочу что-то получше купить.
Татьяна смотрела на эту женщину и не могла поверить в происходящее. Галина Петровна, которая все эти годы мило улыбалась, хвалила её борщи и называла доченькой. Которая плакала на похоронах свекрови и клялась, что они — одна семья.
— Галина Петровна, но мы же вложили в эту квартиру столько денег. Новые окна, двери, вся сантехника…
— А я вас просила? — свекровь вздёрнула подбородок. — Для себя старались, вот и пользовались три года. Никто вам ремонт не заказывал.
— Мама, ну зачем ты так? — Вадим наконец подал голос. — Можно же по-человечески всё решить.
— Я и решаю по-человечески. Даю месяц на переезд. Могла бы и две недели. По закону имею право.
Татьяна встала. В голове была странная, звенящая пустота. Она смотрела на мужа, потом на свекровь, и вдруг всё встало на свои места. Все эти годы намёков, что невестка недостаточно хорошо заботится о Вадиме. Все эти «случайные» визиты без предупреждения. Все эти замечания о том, что квартира «какая-то не такая».
— Вы специально ждали, — тихо сказала она. — Ждали, пока я всё здесь обустрою. Пока вложу деньги. А потом пришли забирать.
Галина Петровна фыркнула.
— Не придумывай. Просто жизнь так сложилась. Мне шестьдесят пять, хочу нормально пожить на пенсии, а не в своей конуре на окраине.
— На наши с Таней деньги хочешь, — вдруг сказал Вадим, и в его голосе послышалась горечь. — Мам, это же нечестно.
— Что нечестно? — свекровь повысила голос. — Я вам три года квартиру бесплатно предоставляла! Знаете, сколько бы вы за аренду заплатили? А я ни копейки не взяла. Так что не надо тут про нечестно. Невестка твоя вон какая умная, пусть теперь свою квартиру покупает. Или к своим родителям едет. Есть же у неё родители в деревне?
Татьяна почувствовала, как внутри поднимается волна гнева. Не горячего, обжигающего, а холодного, как весенняя вода.
— Есть. В деревне. В двухстах километрах отсюда. В доме без удобств. Вы это прекрасно знаете.
— Ну и что? Люди везде живут. Или снимайте что-нибудь. Вадим же работает, ты работаешь. Не маленькие.
