— Я немного задержала платежи, это да. Но собиралась…
— Немного? — Олег достал свой телефон, показал матери экран. — Мне сегодня звонили коллекторы. По кредиту, где я поручитель. Задолженность шестьдесят семь тысяч! Это ты называешь «немного»?
— Обычные. Из агентства. Сказали, что дело уже передано им, потому что ты не отвечала на звонки из банка три месяца.
— Хватит врать! — Олег повысил голос. — Ты прекрасно знала! Просто думала, что мы будем платить, а ты спокойно тратить деньги на свои прихоти!
— Как ты смеешь так со мной разговаривать!
— А ты как смеешь делать меня поручителем, не спросив толком? Я на машину коплю! Девяносто пять тысяч у меня отложено! И что, мне теперь всё это отдавать по твоим долгам?
Миша опустился на диван, положил голову на руки.
— Мам, объясни хоть, куда делись деньги? Шестьсот двадцать тысяч — это огромная сумма.
Анна Александровна молчала, глядя в сторону.
— Давала в долг, — выдавила она наконец.
— Знакомым. Под проценты. Хотела заработать.
— Не вернули. Половина вообще пропала. Телефоны не берут.
— Половина, — Олег присел рядом с братом. — Это триста тысяч. А остальное?
— Купила кое-что для дома. Телевизор, кресло, новый холодильник на кухне…
— Холодильник? — Миша поднял голову. — Я же спрашивал, откуда холодильник! Ты сказала, что по акции купила, почти даром!
— Ну не совсем даром…
— Подруге дала восемьдесят тысяч. Она обещала вернуть через месяц, но потом сказала, что у неё проблемы…
— Ирке Самойловой. Ты её не знаешь.
— Мать, ты вообще соображаешь? Она тебя кинула! Никто не даёт восемьдесят тысяч просто так, если не собирается возвращать!
— Она вернёт! Обещала!
— Как обещала платить по кредитам? — Миша встал, подошёл к матери вплотную. — Мам, скажи честно. У тебя есть хоть какие-то деньги, чтобы начать гасить долги?
Анна Александровна отвела взгляд.
— Пенсия будет через неделю…
— Пенсия — это сколько? Восемнадцать тысяч?
— И ты собираешься девятнадцатью тысячами платить по кредитам на шестьсот двадцать тысяч?
— Я… я буду экономить…
— На что экономить? — взорвался Олег. — Ты уже всё купила! Телевизор! Холодильник! Кресло! Раздала деньги кому попало!
— Я буду кричать! Потому что из-за твоей глупости я остался без накоплений! Потому что мне придётся отдавать свои деньги на твои долги!
— А я тебя растила! Одна! Твой отец ушёл, когда тебе три года было! Я на двух работах вкалывала!
— И это даёт тебе право разорять нас сейчас? — Миша смотрел на мать, и в глазах его было столько боли, что Анна Александровна отступила. — Мам, ты понимаешь, что ты сделала? Я с Алисой шесть лет копили на квартиру. Шесть лет! А теперь из-за тебя нам придётся отдавать все деньги. И ещё влезать в долги, чтобы погасить твои кредиты!
— Я не просила вас…
— Ты сделала меня поручителем! Три раза! — Миша повысил голос впервые за весь разговор. — Ты подсовывала мне бумаги, говорила, что это справки какие-то! А я, как последний простофиля, подписывал!
— Ну извини, что я такая плохая мать!
— Дело не в том, плохая ты или хорошая! — Олег встал между матерью и братом. — Дело в том, что ты задолжала шестьсот двадцать тысяч рублей! И у тебя нет денег их вернуть! Понимаешь? Нет денег!
— Найду как-нибудь…
— Как? — Миша схватился за голову. — Как ты найдёшь?
Анна Александровна молчала.
— Вот именно, — Олег обвёл взглядом комнату. — Знаешь, что тебе надо сделать? Продать квартиру. Погасить все кредиты. Купить что-нибудь дешевле. Однокомнатную где-нибудь на окраине.
— Что?! — свекровь побелела. — Мою квартиру?
— А что ещё? Денег-то у тебя нет!
— Это моя квартира! Я здесь двадцать лет живу!
— И что? Лучше продать квартиру, чем сделать своих сыновей банкротами!
— Я не буду продавать квартиру!
— Тогда иди работать, — Миша говорил тихо, но жёстко. — Тебе пятьдесят восемь. Вполне работоспособный возраст.
— Куда я пойду работать?
— Куда угодно. Продавцом, уборщицей, сиделкой. Вариантов масса.
— Я не буду работать уборщицей!
— Тогда продавай квартиру!
Анна Александровна смотрела на сыновей, и в глазах её мелькнул страх. Она, наверное, впервые поняла, что шутки закончились. Что они не отступят. Не простят. Не спустят всё на тормозах, как раньше.
— Вы… вы что, серьёзно? — голос её дрожал.
— Абсолютно, — Олег скрестил руки на груди. — У меня девяносто пять тысяч накоплений. Это всё, что у меня есть. И я не собираюсь отдавать их по твоим долгам.
— А у меня с Алисой сто восемьдесят тысяч осталось, — добавил Миша. — Из трёхсот восьмидесяти, что мы копили. Остальное ушло на твои просрочки. И я больше не дам ни копейки.
— Мы не бросаем. Мы просто не позволим тебе нас разорить.
Анна Александровна вдруг расплакалась — по-настоящему, без актёрства. Села в своё новое кресло, закрыла лицо руками, и плечи её затряслись.
— Я же хотела как лучше… Думала, заработаю на процентах, верну всё…
— Но не получилось, — Миша присел рядом, но не обнял мать. Просто сидел рядом. — И теперь расплачиваться придётся всем нам.
— Продавать квартиру. Другого выхода нет.
Она подняла на него красные глаза.
— Да. Иначе через полгода у тебя опишут всё имущество приставы. И квартиру продадут на торгах за полцены. Лучше продай сама, по нормальной стоимости.
Анна Александровна кивнула, вытерла слёзы.
— Хорошо. Я… я подумаю.
— Не подумаешь, — Олег был неумолим. — Ты начнёшь действовать. Завтра же. Иначе мы сами подадим на тебя в суд.
— На меня? Родные сыновья?
— Да, на тебя. Потому что ты сделала нас поручителями обманом. А это уже мошенничество.
Свекровь всхлипнула, но спорить не стала.
Братья ушли молча. Спустились на лифте, вышли на улицу. Олег первым нарушил тишину:
— Не знаю, — Миша смотрел на огни в окнах. — Надеюсь.
— Тогда правда подадим в суд.
— Ты сможешь? Это же мать.
Миша повернулся к брату.
— А ты видел, как Алиса плакала вчера? Когда я рассказал ей про кредиты? Она шесть лет на всём экономила. На всём! И вот — всё впустую.
Они разошлись по машинам. Миша приехал домой поздно, почти в полночь. Алиса ждала его на кухне.
Он рассказал всё. Она слушала молча, не перебивая.
— И что теперь? — спросила она, когда он закончил.
— Завтра идём к юристу.
— Да. Будем оформлять иск. На возмещение убытков.
Она не спросила, как он себя чувствует. Не стала утешать. Просто налила ему воды, подвинула стакан.
— Пей. И ложись спать. Завтра рано вставать.
Утром они пришли в юридическую контору на улице Ленина. Юрист — мужчина лет сорока пяти, с проницательными глазами — выслушал их внимательно.
— Ситуация сложная, — сказал он наконец. — Отказаться от поручительства задним числом нельзя. Но можно подать в суд на Анну Александровну с требованием возместить все расходы, которые вы понесли, выплачивая её кредиты.
— А шансы выиграть? — спросила Алиса.
— Высокие. Если докажете, что она обманным путём заставила вас подписать документы. Или что она изначально не собиралась платить по кредитам.
— Она говорила, что будет платить. При свидетелях.
— Отлично. Это поможет. Также можно требовать признать её действия мошенническими.
— Это уголовное дело будет?
— Может быть. Если захотите довести до конца.
— Я не хочу, чтобы мама в тюрьму попала…
Алиса положила руку ему на плечо.
— Миша, она нас разорила. Понимаешь? Разорила.
— Понимаю. Но она же моя мать…
— И поэтому может делать что угодно? — Алиса повернулась к нему. — Слушай, я не хочу, чтобы она сидела. Правда. Но я хочу, чтобы она вернула наши деньги. Все до копейки.
— Могу предложить компромисс. Подаёте гражданский иск на возмещение убытков. Без уголовного дела. Если она согласится добровольно всё вернуть — прекрасно. Если нет — через суд взыщете с продажи квартиры.
— А сколько это займёт времени? — спросил Миша.
— Месяца три-четыре на суд. Потом исполнительное производство. В целом — полгода-год.
— А платить по кредитам мы будем всё это время?
— Да. Иначе испортите себе кредитную историю.
