«Так и живи со своей мамой, если она у тебя такая волшебная!» — произнесла Ольга, окончательно теряя терпение в кухне, когда её мир стал чужим

Как сложно осознать, что то, что ты любила, стало твоей тюрьмой.
Истории

Она села напротив Андрея. Он развалился на диване с газетой, хотя в интернете читал всё то же самое. Просто так было привычней — бумажно, по-стариковски, как будто он сам себе хотел доказать, что мужчина в доме есть.

— Андрей, твоя мама практически живёт у нас, — голос был ровным, слишком даже, как у врача, который сообщает, что давление — как у космонавта, а сердце — ни к чёрту.

— И что? — он не оторвал взгляда. — Она помогает тебе с хозяйством.

— Не помогает, а контролирует. И даже не старается это скрывать. Я не могу так. Я как под стеклянным колпаком. Ни вдохнуть, ни выдохнуть.

Андрей с раздражением перелистнул страницу. И как-то странно на неё посмотрел. Как на незнакомую. Как будто первый раз в жизни услышал, что у жены есть голос.

— Предлагаешь выгнать мою мать?

— Нет. Я предлагаю, чтобы она жила у себя. Приходила в гости. Иногда. Как нормальные люди делают.

— Она одинока. Ей тяжело. А ты… ты думаешь только о себе.

— Я просто хочу жить как взрослый человек, а не как воспитанница интерната.

— Не нравится тебе моя мать. Признайся уже.

Ольга замолчала. Признаться — это было бы слишком просто. Это не о нелюбви было. Это было о вторжении. О вторжении в душу, в чашку, в утренний кофе, в семейную постель. И вот теперь — в само понятие дома.

Разговор пошёл по накатанному: она — тихо и спокойно, он — всё громче, с упрёками и какой-то почти школьной обидой. В итоге он закричал. Она — впервые за всё время — не заплакала, а просто встала и вышла на балкон, будто ей нужно было подышать, чтобы не задохнуться.

На следующий день началось мелкое, но неумолимое разрушение быта.

Андрей стал ворчать. По поводу, без повода. То чай остыл, то мыло не то, то в духовке не так. И всё с таким видом, будто делает ей одолжение, что вообще обращает внимание.

А Нина Петровна вдруг расцвела. Теперь она чувствовала себя хозяйкой не только в кухне, но и в голове сына. И начала свою привычную игру: капля за каплей, слово за словом, как вода камень точит.

— Сынок, ты глянь, как она твои рубашки гладит. Это же насмешка, а не глажка.

— Да уж, — кивал Андрей. — Раньше старалась, а теперь всё спустя рукава.

Ольга молчала. Внутри она будто собирала чемодан из обид, складывала туда каждый укор, каждый косой взгляд. Чемодан получался тяжёлый. Но ещё не закрыт.

Всё решилось на кухне, как обычно.

Она приготовила запечённую курицу с овощами. Никаких изысков. Просто и по вкусу. Без майонеза, без панировки, без «по-бабушкиному».

Андрей попробовал. Поморщился.

— Что за ерунда? Есть невозможно.

Продолжение статьи

Мини ЗэРидСтори