— Ты зачем со счёта деньги снял?
Олег снял ботинки, аккуратно поставил в угол и только тогда посмотрел на Марину. В глазах не было ни страха, ни растерянности.
— Я вложил в долю. Квартиру будут оформлять, пока строится. На всякий случай — на маму.
Марина стояла в проёме кухни, держа в руке телефон. Её лицо побелело, губы дрожали.
— Восемьсот двадцать тысяч. Ты даже не сказал. Ты просто взял. Это были деньги с бабушкиного дома.
Олег прошёл мимо, бросил рюкзак у дивана.
— Ты всё про накопления, про страх заболеть, как будто мы живём в ожидании конца. Я хочу просто жить. А не обслуживать чужую тревогу.
Марина обошла стол, встала прямо перед ним.
— Ты украл. Это воровство, Олег.
Он опустил глаза. Несколько секунд смотрел в пол.
— Я снял себе жильё пару месяцев назад. Просто не мог уже так. Всё будто по инструкции, всё не по мне. Я больше не хочу так. Я ухожу.
У Марины задрожали руки. Она сделала шаг назад, потянулась к телефону. Потом остановилась. Села на край дивана.
— Уходи. Если всё решил — уходи сейчас.
Он ушёл. Пакет с вещами, быстрая тень в дверях. Потом щелчок замка. Она не закрыла дверь. Сидела так, пока не стемнело. В квартире было слышно, как капает вода из крана.
В четыре утра она проснулась от тошноты. Пальцы не слушались. Она пошла на кухню, включила свет, налила воду в стакан. Руки дрожали, как будто под кожей бегали тонкие токи, не давая покоя.
На следующий день Марина, бледная, с волосами, собранными кое-как, прошла в бухгалтерию. Попросила неделю за свой счёт. В ответ — сочувственный кивок, ни слов, ни вопросов. Телефон молчал. Звонила — абонент вне зоны. Потом поняла — Олег её заблокировал.
Позвонила в банк. Голос в трубке вежливый, чуть уставший:
— Увы, отменить нельзя. Перевод прошёл как обычная операция. Счёт общий, доступ есть у обоих.
Инне звонила ближе к вечеру. Они раньше работали вместе, сидели за соседними столами, а потом Инна ушла доучиваться на юриста. Сейчас у неё частная практика, и, кажется, неплохо идёт. Ответила сразу. Голос знакомый, деловой:
— Юридически вы равны. Даже если ты вкладывала одна, всё равно — совместно нажитое. Тут почти не за что зацепиться.
Через два дня в дверь позвонили. Галина Семёновна стояла с сумкой, как всегда в плаще. Зашла, огляделась.
— Я зашла забрать сервиз, который тебе дарила — ты им всё равно не пользуешься. И вот ту вазу, я в прошлый раз забыла, когда к вам приезжала.
Она прошла в комнату, оглядела полки, потом обернулась:
