В мае он взял отпуск и поехал с Даниилом на Чёрное море — в тот самый курортный посёлок, куда планировали ехать вчетвером. Сидя на берегу и наблюдая, как сын строит замок из песка, Алексей думал о превратностях судьбы. Всего два месяца назад он мечтал о семейном отдыхе, а теперь снова был один — только он и сын.
— Папа, смотри, какая башня! — крикнул Даниил, показывая на своё творение.
— Отличная, сынок! — Алексей подошёл ближе. — Настоящая крепость!
— Жалко, что София не приехала, — вдруг сказал мальчик. — Она бы помогла мне с флажками.
Алексей удивлённо посмотрел на сына:
— Ты скучаешь по ней?
Даниил пожал плечами:
— Немножко. Она забавная. И я ей показывал, как читать.
Алексей почувствовал укол совести. Возможно, дети могли бы найти общий язык, если бы взрослые не втягивали их в свои конфликты.
Прошло почти полгода. Наступил декабрь, выпал первый снег. Алексей привыкал к жизни без Марины, вновь погружаясь в рутину «работа-дом». В те выходные, когда Даниил был с мамой, он чувствовал острое одиночество, но не жалел о своём выборе.
Однажды в субботу раздался звонок. Алексей, только что вернувшийся из магазина, удивлённо взглянул на часы — был почти вечер, кто мог прийти в такое время?
Открыв дверь, он замер на пороге. Перед ним стояла Марина — похудевшая, с новой стрижкой, но всё с тем же решительным взглядом.
— Привет, — сказала она. — Можно войти?
Он молча отступил, пропуская её в квартиру. Она огляделась, словно была здесь впервые:
— Ничего не изменилось.
— А должно было? — спросил он, закрывая дверь.
Марина пожала плечами:
— Не знаю. Просто подумала, что ты, возможно, переставил мебель или что-то в этом роде.
— Я не особо разбираюсь в декоре, — Алексей неловко улыбнулся. — Чай будешь?
Она кивнула, и они прошли на кухню. Алексей поставил чайник и достал печенье, которое купил для Даниила.
— Как он? — спросила Марина, заметив пачку его любимого печенья.
— Хорошо. Скоро четверть заканчивается, у него почти все пятёрки.
Она кивнула и замолчала. Алексей ждал, понимая, что она пришла не просто так.
— София часто спрашивает о тебе, — наконец сказала Марина. — Я не знаю, что ей отвечать.
Алексей почувствовал, как сжимается сердце:
— Растёт. Пошла на подготовительные курсы к школе. Любит рисовать.
— Зачем ты пришла, Марина? — прямо спросил Алексей.
Она долго молчала, вертя в руках чашку.
— Я много думала в эти месяцы, — наконец произнесла она. — О нас. О том, что я сделала не так.
Алексей удивлённо поднял брови:
— И к каким выводам пришла?
— Что я была эгоисткой, — её голос звучал непривычно мягко. — Я так боялась снова остаться одна, что пыталась привязать тебя к себе, отрезав от прошлой жизни. Это был неправильный путь.
Алексей молчал, не зная, как реагировать на такую откровенность.
— Я хочу, чтобы ты знал: я изменилась, — продолжила Марина. — И если ты… если ты захочешь попробовать ещё раз, я готова принять Даниила. По-настоящему.
Алексей смотрел на женщину перед собой, когда-то такую родную. Он видел искренность в её глазах, но что-то внутри него уже перегорело.
— Прости, Марина, — тихо сказал он. — Я не могу. Не сейчас.
Она кивнула, словно ожидала такого ответа:
— Я понимаю. Просто хотела, чтобы ты знал: дверь открыта.
Когда она уходила, он вдруг вспомнил:
— Подожди! У Софии скоро день рождения, верно? В конце декабря?
— Двадцать седьмого, — подтвердила Марина с удивлением.
— Передай ей, пожалуйста, — Алексей протянул конверт, который достал из ящика стола. — Я купил ещё летом, хотел отправить, но не знал адреса.
Марина взяла конверт и открыла его. Внутри был сертификат в детский развивающий центр.
— Спасибо, — прошептала она. — Ей понравится.
После ухода Марины Алексей долго сидел на кухне. Он не жалел о решении, но где-то глубоко внутри теплилась надежда, что однажды они найдут способ всё исправить — ради себя и ради детей.
А пока он будет жить дальше — один, с сыном по выходным. И каждый год отправлять Софии подарок на день рождения — не из любви, которой так и не успел к ней проникнуться, а из чувства долга, помня, каково это — расти без отца.
Может быть, однажды они все-таки станут настоящей семьей. А может, и нет. Но он больше не позволит никому заставить его выбирать между своими обязанностями и чувствами. Некоторые ноши просто нельзя сбрасывать со своих плеч — как бы тяжело ни было их нести.
