— Это мой дом! И я здесь хозяйка! — Валентина Сергеевна стукнула ладонью по столу, отчего чашки жалобно звякнули.
— Мама, прекрати! — Игорь поморщился, глядя на раскрасневшееся лицо матери. — Ты же знаешь — по завещанию бабушка оставила дом Кате.
— Какое завещание? Какой дом? — Валентина Сергеевна взмахнула руками. — Я здесь прожила тридцать лет! Ухаживала за ней до последнего дня! А теперь какая-то девчонка…
— Не какая-то, а твоя внучка, — устало произнес Игорь. — И ей уже двадцать восемь.
— Вот именно! — Валентина Сергеевна победно посмотрела на сына. — Где она была все эти годы? Приезжала раз в полгода на пару часов, привозила конфеты, и все! А я… я…
Она всхлипнула и достала из кармана халата скомканный платок. Игорь молча смотрел в окно на заросший сад. Яблони, которые когда-то посадил отец, разрослись и одичали. Крыша старого дома требовала ремонта, забор покосился. Но для матери этот дом был всем — памятью о муже, о свекрови, частью ее жизни.
Как объяснить ей, что дом теперь принадлежит Кате? Что нужно собирать вещи и переезжать в городскую квартиру?
— Мам, ты же понимаешь — бабушка имела право распорядиться домом по своему усмотрению, — начал он осторожно.
— Ничего я не понимаю! — отрезала Валентина Сергеевна. — И съезжать никуда не собираюсь. Пусть твоя Катька подавится этим наследством!
— Перестань, — поморщился Игорь. — Катя не виновата. Это было решение бабушки.
— Решение? — Валентина Сергеевна горько усмехнулась. — А ты не задумывался, почему она так решила? Может, кто-то ей внушил эту мысль? Настроил против меня?
— Мама! — Игорь повысил голос. — Прекрати! Бабушка была в здравом уме, когда писала завещание. И Катя тут ни при чем — она даже не знала об этом до последнего.
Валентина Сергеевна замолчала, поджав губы. За окном шумел ветер, качая ветви яблонь. Где-то вдалеке залаяла собака.
Этот разговор повторялся уже в третий раз за неделю. После похорон Анны Николаевны, когда нотариус огласил завещание, Валентина Сергеевна словно оцепенела. Молча выслушала, что дом переходит внучке, встала и ушла. А потом началось…
Игорь вздохнул, глядя на мать. В свои шестьдесят пять она все еще была статной, энергичной женщиной. Крашеные в каштановый цвет волосы уложены волосок к волоску, на лице легкий макияж. Только глаза выдавали возраст — усталые, с затаенной горечью.
— Мам, давай поговорим спокойно, — предложил он. — Катя приедет завтра. Может, вы вместе обсудите, как…
— Не о чем мне с ней разговаривать! — перебила Валентина Сергеевна. — И видеть ее не хочу!
Она резко встала из-за стола, чашка опрокинулась, и на скатерти расплылось темное пятно.
— Вот! — Валентина Сергеевна ткнула пальцем в пятно. — Даже чашки против меня! Все против меня!
Игорь молча начал вытирать лужицу салфетками. Мать металась по кухне, то хватаясь за голову, то заламывая руки.
— Тридцать лет! — причитала она. — Тридцать лет своей жизни отдала этому дому! Каждую доску здесь знаю, каждый гвоздь! А теперь что? На улицу?
— У тебя есть квартира, — напомнил Игорь.
— Квартира! — фыркнула Валентина Сергеевна. — Эта конура на девятом этаже? Без сада, без воздуха? Да я там с ума сойду!
Она опустилась на стул и заплакала — громко, навзрыд, как маленькая девочка. Игорь растерянно смотрел на трясущиеся плечи матери.
Что делать? Как убедить ее, что другого выхода нет? Что завещание не оспорить, да и нужно ли?
