— Сколько тебе сейчас? Пятнадцать? — тихо спросила Лена.
— Скоро шестнадцать, — кивнула Настя. — Я летом уже в регистратуре подрабатывала. И ещё… В общем, мама на меня тоже кредит оформила. Через какого-то своего хахаля.
— Ей пришлось этот долг закрыть, потому что я в полицию пошла. С тётей Светой, маминой сестрой, — Настя грустно улыбнулась. — Она мне не поверила сначала. А потом посмотрела выписки.
Они помолчали. Ветер шелестел в молодой листве.
— Я у тёти сейчас живу, — добавила Настя. — Мама не разговаривает со мной. Говорит, я её предала.
— Мне жаль, — искренне сказала Лена.
Настя посмотрела на неё долгим взглядом:
— Знаешь… Я раньше не понимала, почему ты ушла. Мама всё говорила, что ты эгоистка, думаешь только о себе. А теперь я… — она помедлила. — Я всё поняла. И мне так стыдно. За всё, что тебе пришлось вынести.
Лена почувствовала, как что-то сжалось в груди:
— Ты была ребёнком. Это не твоя вина.
— Но я должна была видеть. Замечать, — Настя смахнула слезу. — Я правда хочу… извиниться. За всё, Лен.
Лена смотрела на сестру, которая сейчас казалась такой юной и хрупкой, и понимала, что не чувствует ни злости, ни обиды. Может быть, лёгкую грусть о том, чего не было. О нормальном детстве. О материнской любви.
— Настя, слушай, — она коснулась сестры за плечо. — Ты не виновата. Но спасибо за извинения.
— Мы сможем… общаться иногда? — неуверенно спросила Настя. — Не сейчас, если не хочешь. Когда-нибудь потом?
Лена посмотрела на небо, на проплывающие облака. Почувствовала ветер на лице. Подумала о маленькой квартирке, которую снимает теперь. О занятиях в институте, о новых друзьях. О том, что впереди целая жизнь.
— Да, — она улыбнулась сестре. — Думаю, мы сможем.
Лето выдалось жарким. Лена возвращалась с последнего экзамена, мечтая о холодном душе. На площадке второго этажа она столкнулась с соседом, который тащил наверх тяжёлые сумки.
— Давайте помогу! — предложила она, хватая пакет, который грозил выскользнуть из его руки.
— Спасибо, дочка, — он благодарно кивнул. — Машину с вареньем прислали из деревни, еле дотащил от остановки.
«Дочка». Она так привыкла к этому обращению от пожилых людей, но сейчас оно кольнуло чем-то. Дочка. Чужая дочь.
Дома Лена открыла окно, впуская горячий воздух. Достала из сумки телефон и замерла, увидев пропущенный вызов от матери. Первый за полгода.
Она колебалась, глядя на экран. Затем медленно перезвонила.
— Алло, — голос Маргариты Викторовны звучал устало. — Лена?
— Я хотела поговорить, — в голосе матери не было привычной властности. — Можем встретиться?
— Потому что я твоя мать, — теперь голос звучал почти растерянно. — И потому что я… я много думала. Слушай, я не умею… не знаю, как правильно сказать.
— Просто скажи, зачем ты хочешь встретиться, — спокойно повторила Лена.
Маргарита Викторовна тяжело вздохнула:
— Хорошо. Я хочу попросить у тебя прощения. — Она помолчала. — Я знаю, что… что вряд ли его получу. Но всё же…
Лена закрыла глаза. Представила себе кафе, где они могли бы сидеть. Неловкое молчание. Попытки матери найти слова. Её собственные сомнения, недоверие. Стоило ли это всего?
— Знаешь, — наконец сказала она, — я не думаю, что готова.
— Я понимаю, — голос матери дрогнул. — Может, позже?
Лена подошла к окну, посмотрела на детей, играющих во дворе. На мам, которые присматривали за ними, сидя на скамейках.
— Может быть, — ответила она. — Но не сейчас.
Повесив трубку, она долго смотрела на телефон. Потом решительно стерла все уведомления, открыла чат с Настей и отправила сообщение:
«Привет. Хочешь, поедем в субботу на озеро? Там можно палатки ставить, до утра сидеть у костра».
Ответ пришёл почти сразу:
«Правда? Ты точно хочешь? Конечно, да!»
Лена улыбнулась. Весь груз прошлого не мог исчезнуть в один момент, но она чувствовала: что-то внутри медленно расправляется, как затёкшая конечность. Что-то, что долго сжималось, теперь постепенно обретало форму. Может быть, когда-нибудь она сможет полностью отпустить всю эту историю. Может, даже найдёт в себе силы простить. Но сейчас важно другое — она больше не позволит прошлому определять своё будущее.
Впереди было лето, и целая жизнь, и все её возможности. Её собственная жизнь, которую она строила сама.
