— Ну, рассказывай, как фронт? — спросила она, наливая вина. — У вас там тише стало?
Вера не ответила сразу. Села, положила руки на колени.
— Лена… я пустила их из жалости. А живу как на птичьих правах. Я просыпаюсь — и уже чувствую, что не дома.
— Ты не в своей квартире — это ладно. Но ты ещё и не в своей жизни. Ты как будто с краю. Они тебе не дали места. А ты и не забрала.
Вера сжала бокал с вином. Пальцы побелели.
Когда она вернулась домой, у двери сидел Миша. Куртка наброшена криво, капюшон слетел на плечо.
— Мама, я не хочу туда. Бабушка сказала, что я избалованный. А если я не усну с ночником, она меня в детский сад отведёт. Сказала, что в школу мне рано.
Вера встала на колени, поправила ему шапку. Сердце колотилось.
— Ты всё правильно делаешь. Ты у меня умный и взрослый. А главное — ты не избалованный. Слышишь?
Миша кивнул, прижался к ней. Вера гладила его по спине, будто не ребёнка, а себя — сквозь него.
Позже, уже в квартире, она стояла в комнате, глядя в лицо Андрея. Тот сидел на диване, с телефоном в руке, будто ничего не происходило.
— Я снимаю эту квартиру, — сказала она. — Плачу за неё я. Я кормлю ребёнка. Я стираю. Я молчу. Но у этого тоже есть предел.
Он посмотрел на неё поверх экрана.
— Ты опять начинаешь. Сколько можно? Это мои родители.
— А я тебе кто? Я каждый день живу на задворках. Или они съезжают — или мы расстаёмся.
— Из-за какой-то мелочи? Ещё раз: ты сейчас серьёзно?
Он не встал, не возразил. Только отвёл взгляд и скрестил руки на груди. Она ждала хоть чего-то. Но он молчал.
На следующий день, утром, Марина Аркадьевна хлопнула дверью ванной. Крик был слышен даже в комнату.
— Где полотенца? Почему нет горячей воды?
Вера вышла в коридор, застёгивая куртку.
— Я отключила бойлер. Мы с сыном уезжаем. Квартира свободна. Пользуйтесь.
Она взяла чемодан, рюкзак Миши — и вышла, не оборачиваясь.
Целый день Андрей не писал, не звонил. Только к вечеру пришёл. Квартира встретила его тишиной. На столе лежали ключи и записка. Короткая, без истерики.
«Не ищи нас. Нам с Мишей нужно пространство и уважение. Ты выбрал сторону — и это были не мы.»
Он долго стоял, держа листок в руках, пока не опустил его на стол и не сел на край стула. Руки свисали, взгляд в пол.
А в новой квартире, которую Лена помогла найти в тот же день, Вера открыла окно. Просторная однушка. Пока без штор, без уюта, без украшений. Но дышалось легко.
Миша стоял у подоконника.
— Мама, а мы тут навсегда?
Она обняла его за плечи, прижала щекой к макушке.
— Пока нам тут хорошо — да. Мы дома.
Иногда нужно делать шаги, которые встряхивают до дрожи в коленях. Чтобы тот, кто не понимает, наконец понял — кто ближе, кто важнее, кого легко потерять. Она не собиралась мстить, не хотела ломать. Просто хотела дышать. Впереди ждала новая жизнь — своя, взрослая, свободная. Но пока что — только вечер, только Миша рядом, и такая редкая, жгучая тишина, в которой можно было услышать себя.
