— Стыдно… Я всю жизнь была сильной, самостоятельной. А тут вдруг не могу кастрюлю нормально вымыть…
И тут я поняла. Все эти придирки к моей кастрюле, к моему хозяйству — это проекция собственных проблем. Валентина Петровна сама не справлялась с домом, но не могла в этом признаться. Проще было критиковать меня.
— Валентина Петровна, — сказала я, — а что, если мы поможем друг другу?
— Я буду приходить к вам раз в неделю, помогать с уборкой. А вы перестанете критиковать мою кастрюлю.
Она посмотрела на меня удивленно:
— Но ты же и так устаешь на работе…
— Устаю. Но семья важнее усталости.
— Марина, — сказал Алексей, — прости меня.
— За то, что не защищал тебя. За то, что не интересовался твоими проблемами. За то, что позволял маме тебя критиковать.
— Алеш, я тоже виновата. Не должна была скрывать работу.
— Боялась, что ты будешь против. Что скажешь: зачем тебе эта тяжелая работа, я смогу обеспечить семью.
Я задумалась. Честно говоря, да. Алексей очень трепетно относился к вопросу мужского обеспечения семьи. Для него было болезненно, что мы живем в съемной квартире, что не можем позволить себе отпуск за границей.
— И был бы неправ, — сказал он твердо. — Ты взрослая женщина, сама можешь решать, где работать.
— Итак, — сказал Алексей, — у нас есть почти четыреста тысяч на квартиру?
— А я даже не знал… — Он покачал головой. — Получается, пока я мечтал о собственном жилье, ты уже работала над этой мечтой.
— Хотела сделать сюрприз.
— Сюрприз удался, — он улыбнулся. — Только не такой, какой планировала.
Валентина Петровна встала:
— Мама, — остановил ее Алексей, — как с деньгами? Сколько ты должна?
— Около двухсот тысяч, — прошептала она.
— Мы что-нибудь придумаем.
— Не надо, — сказала я. — Пусть Валентина Петровна не возвращает. Это наш вклад в семейный бюджет.
— Но при одном условии, — продолжила я. — Больше никаких критики моего хозяйства. И никаких тайных займов.
Валентина Петровна кивнула:
— Марина, прости меня. Я действительно не знала…
— Я понимаю, Валентина Петровна. Всем нам есть чему учиться.
После того вечера многое изменилось в нашей семье. Во-первых, я больше не скрывала свою работу на складе. Алексей поначалу переживал, предлагал уволиться, но потом понял, что это мой выбор.
Во-вторых, отношения со свекровью кардинально улучшились. Она перестала критиковать мое хозяйство и начала интересоваться моей работой. Оказалось, ей было любопытно, как устроены современные склады.
В-третьих, мы начали открыто обсуждать финансы. Алексей рассказал о своих заработках, я — о своих. Вместе мы составили план накоплений на квартиру.
Эпилог: полгода спустя
Сейчас, полгода спустя, у нас накоплено уже шестьсот тысяч рублей. Начали смотреть квартиры, выбирать район. Алексей нашел новую работу с зарплатой на двадцать тысяч больше.
Валентина Петровна больше не берет у нас деньги. Мы помогли ей оформить социальную помощь для уборки квартиры, а раз в неделю я все-таки прихожу к ней с генеральной уборкой.
Та самая бабушкина кастрюля до сих пор стоит на нашей кухне. Валентина Петровна больше на нее не ругается. Говорит, что каждая вещь имеет свою историю, и не стоит от нее избавляться только из-за внешнего вида.
А работу на складе OZON я не бросила. Да, тяжело физически. Да, устаю. Но эта работа дала мне главное — уверенность в том, что я могу обеспечить свою семью. И никому не нужно будет стыдиться моих заработков.
Иногда конфликты в семье возникают не из-за реальных проблем, а из-за недопонимания и нежелания выяснить правду. Валентина Петровна критиковала меня не потому, что я плохая хозяйка, а потому, что проецировала на меня собственные проблемы.
Алексей не защищал меня не потому, что не любил, а потому, что не знал всей правды о моей жизни.
А я скрывала свою работу не потому, что стыдилась ее, а потому, что боялась непонимания.
Честность и открытость — основа крепких семейных отношениях. И иногда одна старая кастрюля может стать поводом для очень важного разговора.
В основе истории — реальные события. Имена изменены. Работа на складе OZON действительно может приносить достойный доход, особенно с учетом переработок и премий.
