Она пошла в комнату. Пахло новым ламинатом — еле заметно, но ощущение было, как в дешёвой гостинице, где всё не по-настоящему. Где жить — только если надо переночевать. Квартира, которую она так обустраивала после смерти бабушки, с каждой новой попыткой Маргариты Васильевны становилась всё меньше «её».
Елена села на диван, взяла пульт. Включила телевизор. Зашумел какой-то кулинарный конкурс, но ей было всё равно. Она не смотрела.
— Ты правда думала, что я… что я соглашусь на это? — услышала она голос Николая за спиной.
— Я до последнего надеялась, что ты — взрослый человек, — устало сказала Елена, не оборачиваясь. — А не маменькин сынок.
Он хлопнул дверцей шкафа.
— Всё, хватит! Ты не имеешь права меня оскорблять. Ты не знаешь, как это — быть между двух огней! С одной стороны ты — с претензиями, с другой — она, с долгами!
— Да я как раз знаю. Я — огонь номер три, Коль. Меня вы в этом спектакле просто сжечь собрались. Без страховки.
— Уходи. На ночь. К маме. Подумай, где ты хочешь жить. Со мной — в моей квартире. Или с ней — на съёмной. Всё. Мне больше нечего тебе сказать.
Она встала и прошла мимо него, как мимо мебели. Он остался стоять у порога. Неловкий. Растерянный. С чужими туфлями на фоне своего отражения в зеркале.
А дверь за ним закрылась мягко. Как будто квартира сама сказала: «Нет. Больше не заходи».
— Открой, Елена. Я знаю, что ты дома. У тебя свет в ванной горит.
Маргарита Васильевна стучала в дверь ладонью, тяжело, с нажимом, как судебный пристав с характером. За ней в подъезде эхом отражался звук её острых каблуков.
— Я не для того сына рожала, чтобы ты им помыкала. И квартира эта — она должна быть на мужа записана! На главу семьи!
— Идите домой, Маргарита Васильевна, — Елена говорила через закрытую дверь, на удивление спокойно. — Мы с Николаем всё обсудили. Это моя квартира, и больше разговоров не будет.
— Ах, не будет?! — Маргарита рванула ручку, но та осталась на месте. — Вот сейчас приедет Коля — и мы втроём решим, кто здесь что обсуждает! Ты не хозяйка, не обольщайся! Хозяйка — не та, у кого бумажка на квартиру, а та, у кого опыт и здравый смысл!
— А у вас — долги, — бросила Елена. — Я всё знаю.
А потом… удар. Прямо по двери.
Елена вздрогнула. Удар был не сильный, но демонстративный. Как будто Маргарита хотела, чтобы дерево запомнило, кто здесь главный.
— Значит так, — раздалось уже хрипло. — Ты мне не хозяйка. Ты просто… девчонка, которой повезло. Случайно. Квартира — не твоя заслуга. И поверь, ты ещё спасибо скажешь, если мы поможем тебе её сохранить. Потому что если я расскажу, как ты себя ведёшь — Коля сам тебя на улицу выгонит. И поверь, он может. Очень даже может. Потому что муж — это опора, а не мебель в твоей спальне.
Дверь снова дёрнулась, но на этот раз дрогнула сама Маргарита.
— Уезжайте, Маргарита Васильевна, — холодно произнесла Елена. — Или я вызову полицию. В следующий раз — уже без предупреждений.
Прошло ещё двадцать секунд.
Потом — удаляющийся звук каблуков. И запах — чуть уловимый, но удушающий: смесь резкого парфюма и нафталина. Такой носили учительницы младших классов, только злее.
Через два часа вернулся Николай. С пакетом из «Пятёрочки», будто ничего не случилось. Словно он просто за кефиром вышел и чуть задержался.
