— Ты изменилась, — сказал тихо. — Не узнаю тебя.
— А я себя наконец-то узнала.
Взяла чемодан и двинулась к двери. Он посторонился, пропуская. Следом не пошёл.
В прихожей замешкалась. Столько мелочей вокруг. Наша совместная жизнь в прихватках, зонтиках, вешалках. Как это всё оставить?
А потом поняла — легко. Всё это — просто вещи. А настоящее — забираю с собой. Свою силу. Своё достоинство. Свой покой.
Положила ключи на тумбочку. Взялась за дверную ручку.
— И всё-таки, — голос Виктора донёсся из глубины квартиры, — куда ты сейчас?
Обернулась. Он стоял, прислонившись к косяку. Ссутулившийся, потерянный. Уже не злой — просто разбитый.
— На съёмную квартиру. На время, пока не решится вопрос с разделом имущества.
Он помолчал. Потом вдруг ухмыльнулся:
— А вот Раиска-соседка говорила — «этим всё и кончится». Вечно судачила, что ты меня терпишь, пока я не оступлюсь. И что сразу сбежишь, если…
В горле встал комок. Не от жалости — от горечи. Один бог знает, что он ей про меня рассказывал все эти годы.
— Я не сбегаю, Вить, — сказала тихо. — Я ухожу. И разница тут огромная.
Открыла дверь, шагнула на лестничную площадку. Чемодан послушно покатился следом.
Обернулась в последний раз. Виктор стоял в дверном проёме. Когда-то родной человек — теперь просто силуэт на фоне прихожей.
Хотела сказать что-то на прощание, но поняла, что не нужно. Всё, что можно было сказать, уже сказано. Осталось только жить с этим дальше.
И я справлюсь. Теперь — точно справлюсь.
Я стояла у подъезда родного дома и не решалась войти. Вроде и ключи при мне, и все документы оформлены, а на душе — тяжесть.
Сумерки окутывали двор. Окна зажигались одно за другим. В нашей квартире тоже горел свет. Сколько вечеров я простояла так, глядя издалека на эти окна, не в силах приблизиться…
Из подъезда выпорхнула Раиса Михайловна. Заметила меня, замерла, как курица перед ястребом. Я кивнула в знак приветствия.
— Ольга? — голос дрогнул. — Ольга Анатольевна? Вы… вернулись?
— Вернулась, — спокойно подтвердила я.
— А Виктор говорил…
Я прервала её взмахом руки.
— Не знаю, что там говорил Виктор, но это теперь только моя квартира. По решению суда.
Её глаза округлились, рот приоткрылся. Она явно готовилась разразиться вопросами, но я кивнула на прощание и пошла к подъезду. Сплетен не избежать, но выслушивать их сейчас нет сил.
В подъезде всё как прежде. Те же облупленные перила, та же лампочка, мигающая на втором этаже. И всё же — всё совсем иначе. Или это я другая?
Дверь открылась со знакомым скрипом. Пахнуло затхлостью и сыростью. И — сюрприз — сигаретным дымом. Виктор не курил, по крайней мере, раньше.
— Есть кто дома? — спросила громко.
Тишина. Потом торопливые шаги.
Виктор вышел из кухни. Застыл в дверном проёме, не веря глазам. Осунувшийся, небритый, в потёртом спортивном костюме. В руке — сигарета.
— Я предупреждала, что приду сегодня, — произнесла ровно. — Забрать свои вещи. И… поговорить.
Он кивнул, словно в трансе. Отступил к кухне, жестом приглашая войти. Сел за стол, не глядя затушил сигарету в чашке с недопитым чаем. В квартире царил бардак. Пустые бутылки на полу, немытые тарелки в раковине, горы окурков.
— Я знаю, что ты продаёшь квартиру, — сказала, не присаживаясь. — И вроде нашёл покупателя.
— Да, — он поднял на меня потухший взгляд. — Документы почти готовы.
— Нам надо уточнить сроки. Мне нужно до конца недели забрать всё своё.
— Конечно, — он кивнул. — Как скажешь.
Я прислонилась к холодильнику. Странно было видеть эту кухню, знакомую до последней царапины на столе, и чувствовать себя чужой в ней.
— Ты как? — спросила неожиданно для себя.
— Нормально, — он явно врал. — А ты?
— Тоже нормально, — кивнула. — Мне повезло с работой. Повышение дали. Квартиру нашла хорошую, недалеко от метро.
— Поздравляю, — он отвёл глаза. — А личная жизнь?.. Извини, не моё дело.
Некстати вспомнилось, как позавчера столкнулась с его Ласточкой в супермаркете. Совсем юная девчонка, лет двадцати пяти, не больше. Увидела меня — и бросилась наутёк, роняя покупки. Смешно даже.
— Люда бросила меня, — вдруг сказал Виктор. — Как только поняла, что денег не будет.
Я не ответила. Это действительно было не моё дело.
— Понимаешь, — его голос дрогнул, — я всё просрал. Работу, тебя, квартиру. Всё, что имел.
Раньше такая его исповедь разбила бы мне сердце. Заставила бы жалеть, сочувствовать, может, даже простить. Сейчас — ничего.
— Я понял, что люблю только тебя, — он поднял глаза, полные слёз. — Всегда любил. Просто… затмение какое-то нашло.
Я вздохнула. Как давно я ждала этих слов. И как мало они теперь значат.
— Витя, — сказала мягко, — это всё в прошлом. Ты начнёшь новую жизнь. И я тоже.
— Без меня? — в его голосе прозвучала надежда.
Он опустил голову. Ссутулился ещё сильнее.
— Жалеешь? — спросила вдруг.
— О том, что случилось.
Он долго молчал. Потом покачал головой.
— Нет. Как ни странно. Если бы не это… ты бы так и осталась прежней. Тихой, незаметной, всегда в тени. А теперь… ты расцвела, Оль. Стала сильнее.
Я невольно улыбнулась. Точнее и не скажешь.
— Мне пора, — произнесла, отлепляясь от холодильника. — Приеду в пятницу с грузчиками. Не возражаешь?
— Конечно, нет, — он пожал плечами. — Твои вещи — в спальне, я всё собрал.
Я пошла к двери, но он окликнул:
— Оль, постой. Я хотел спросить… всё-таки, ты могла бы простить меня? Если не сейчас, то… когда-нибудь?
Обернулась. Смотрела на него долго, пытаясь разобраться в собственных чувствах. Нет, не любовь. Не ненависть. Но и не безразличие. Что-то другое… Понимание, пожалуй.
— Я уже простила, Вить, — сказала тихо. — Но это не значит, что хочу вернуться.
Он кивнул. Заметно расслабился, словно груз с плеч упал.
У двери задержалась, оглядывая прихожую. Обои, которые мы так старательно выбирали. Вешалка, купленная на барахолке. Зеркало с трещиной в углу. Кусочки прошлой жизни.
— Знаешь, что самое смешное? — сказала, берясь за ручку двери. — Если бы ты просто попросил денег — я бы дала. Без вопросов. Но ты решил по-другому.
— Я знаю, — он тяжело вздохнул. — Каждый день об этом думаю.
Мы посмотрели друг на друга последний раз. Без обид, без ненависти. Просто два человека, когда-то близкие, теперь — бесконечно далёкие.
— Прощай, Оль. Будь счастлива.
Я вышла, прикрыв за собой дверь. Постояла на площадке, прислушиваясь к своим ощущениям. Внутри — никакой бури. Тихая грусть, лёгкая как вечерний туман. И — свобода.
Весь мир был впереди. И я была готова его встретить.
Топ историй для вашего вечера
