— Не знаю. А что такое счастье? Если это отсутствие серьёзных проблем и возможность делать то, что нравится, то да, счастлива.
— А что одиночество? Лучше быть одной, чем с тем, кто тебя не ценит.
— Но детей-то хочется.
— Хочется. Но не любой ценой. Не с первым встречным, только чтобы родить. Я видела, как мама мучилась с папой. Как ты мучаешься с Серёжей. Мне такое не нужно.
— Мы не мучались. Просто… устали друг от друга.
— Тома, вы мучались. Я это видела. Вы уже лет пять живёте как соседи. Вежливо, но холодно.
— Да, наверное. Я думала, что это нормально. Что в семье со временем любовь превращается в привычку.
— Превращается. Но не должна превращаться в равнодушие.
— А теперь что? Мне в моём возрасте новую любовь искать?
— А почему бы и нет? Тома, ты красивая женщина. Умная, добрая. Почему ты должна ставить на себе крест?
— Потому что молодость прошла. Потому что морщины, лишний вес, усталость.
— Ерунда. Знаешь, сколько мужчин нашего возраста мечтают встретить нормальную женщину? Не девочку, а именно женщину. Которая и поговорить может, и поддержать, и понять.
— Всего. Жить одна. Искать работу. Знакомиться с новыми людьми. Я разучилась быть собой.
— Тогда пора учиться заново.
Утром Тамара проснулась на диване. Рита ночевала в спальне, на супружеской кровати. Странно было думать, что теперь эта кровать не супружеская. Просто кровать.
Первым делом позвонили юристу. Оказалось, что завещание обжаловать можно, но сложно. Нужны веские основания и свидетели неадекватного поведения завещателя. У Сергея таких доказательств не было. Елена Петровна до последнего дня была в здравом уме.
— Значит, квартира ваша, — сказал юрист. — Право пожизненного проживания никто отменить не может.
— А если он захочет продать?
— Может продать, но с условием, что новые владельцы обязаны предоставить вам жильё. Обычно в таких случаях цена квартиры снижается, поэтому продавцы редко идут на это.
— А если он будет делать мне жизнь невыносимой?
— Тогда обращайтесь в суд. Но лучше попробовать договориться мирно.
— Ещё вопрос: я имею право сдавать комнату в этой квартире?
— Имеете. Это ваше право проживания, и вы можете им распоряжаться.
— Значит, я могу сдавать комнату и на эти деньги жить?
— Можете. Но лучше уведомить об этом собственника.
После разговора с юристом Тамара почувствовала облегчение. Оказалось, что она не так беспомощна, как думала.
— Видишь, — сказала Рита, — не всё так страшно. Квартира есть, работа есть. Можно жить.
— Можно, — согласилась Тамара. — Но хочется не просто жить, а жить хорошо.
— Тогда делай так, чтобы жить хорошо.
— Для начала приведи себя в порядок. Сходи к парикмахеру, купи новую одежду. Потом подумай, не хочешь ли сменить работу. Может, курсы какие-нибудь закончить.
— Рита, мне сорок девять лет.
— И что? Жизнь на этом не заканчивается.
— Это зависит от тебя.
Сергей позвонил через три дня. Голос был виноватый, но твёрдый.
— Я подал заявление на развод.
— Знаю. Мне повестка пришла.
— Против не буду. Но и помогать не буду.
— Спасибо. Тома, я не хотел, чтобы всё так получилось.
— Да. Получилось. Прости меня.
— За то, что не смог сделать тебя счастливой.
— Серёж, счастье — это не обязанность мужа. Это выбор самой женщины.
— Может быть. Тома, если что-то нужно будет… в плане денег…
— Ничего не нужно. Я справлюсь.
— Хорошо. Береги себя.
Разговор был короткий и странно лёгкий. Тамара поняла, что злости на Сергея нет. Есть сожаление о потраченных годах, но нет злости.
Вечером она долго стояла у зеркала, разглядывая себя. Морщины, конечно, были. Седые волосы тоже. Но глаза… глаза были живые. Впервые за много лет по-настоящему живые.
— Ну что, — сказала она своему отражению, — попробуем жить заново?
Отражение улыбнулось в ответ.
