— Квартира — это квартира, а дача — это дача! Мне нужен свежий воздух, природа! Врачи говорят, что мне необходим загородный отдых для здоровья!
Я прекрасно знала, какое у неё здоровье. Тамара Петровна была крепче многих молодых. Но когда нужно было чего-то добиться, она мгновенно становилась больной и немощной.
— Мы можем приезжать к Лене на дачу, когда захочешь, — попытался найти компромисс Максим.
— В гости? К собственному сыну и его жене я должна приезжать в гости? — голос свекрови дрожал от обиды. — Да как ты можешь такое говорить!
Она схватилась за сердце и опустилась на стул. Максим бросился к ней.
— Сердце… Прихватило… — простонала она.
Я молча пошла на кухню за водой. Этот спектакль я видела уже не раз. Как только Тамара Петровна не получала желаемого, у неё тут же начинались проблемы со здоровьем.
Принесла стакан воды, поставила на стол. Свекровь сделала несколько глотков, продолжая держаться за грудь.
— Может, врача вызвать? — предложила я.
— Не надо! — быстро ответила она. — Просто… просто мне нужно прилечь.
Максим помог матери дойти до дивана в гостиной. Я начала убирать со стола остатки праздничного ужина.
Через полчаса свекровь «пришла в себя» и засобиралась домой. На прощание она бросила на меня полный укора взгляд.
— Подумай хорошенько, Лена. Семья — это не просто слово. Это взаимопомощь и поддержка. А ты… ты думаешь только о себе.
Когда за ней закрылась дверь, Максим устало опустился на стул.
— Лен, может, правда стоит подумать? Мама же не чужой человек.
— Макс, ты серьёзно? Она хочет отобрать у меня дачу моих родителей!
— А что? Оформить на троих? И что потом? Твой отец проиграет и эту дачу в карты?
Максим молчал. Он знал, что я права, но признать это означало пойти против матери.
— Она моя мама, Лен. Я не могу просто так…
— А я твоя жена. Или это ничего не значит?
— Конечно, значит! Но мама…
— Твоя мама манипулирует тобой с детства! И ты это прекрасно знаешь!
Мы легли спать в напряжённом молчании. Я понимала, что это только начало. Тамара Петровна не отступится так просто.
На следующий день она начала настоящую осаду. Звонила по несколько раз в день, жаловалась на здоровье, рассказывала, как ей тяжело без дачи.
— Представляешь, — говорила она Максиму по телефону, — соседка Валентина всё лето на даче проведёт, а я в душной квартире буду сидеть. В моём-то возрасте!
Потом пошли в ход родственники. Сестра Максима, Ирина, позвонила мне с упрёками:
— Лена, ну что тебе стоит? У тебя же есть дача, поделись с мамой! Она столько для Максима сделала! — Ира, это дача моих родителей. Я не имею морального права её кому-то отдавать.
— Никто не говорит отдавать! Просто оформи так, чтобы мама могла там отдыхать!
— Она может приезжать в гости.
— В гости?! Ты издеваешься?
Даже свёкор подключился, хотя обычно он старался не вмешиваться в семейные дела.
— Лена, дочка, — начал он вкрадчиво, — пойми Тамару. Ей правда тяжело. А дача большая, места всем хватит.
— Виктор Семёнович, а где гарантия, что эта дача не будет продана для покрытия очередных долгов?
Он обиделся и ушёл, хлопнув дверью.
Максим метался между нами, как загнанный зверь. Дома он просил меня понять маму, у матери жаловался на мою чёрствость.
Через неделю такой жизни я не выдержала.
— Макс, нам нужно серьёзно поговорить.
Мы сели на кухне. Я заварила чай, достала печенье — всё, чтобы оттянуть неприятный разговор.
— Я знаю, о чём ты хочешь говорить, — устало сказал муж.
— И что ты думаешь по этому поводу?
— Лен, я разрываюсь. С одной стороны, я понимаю тебя. Дача — это память о твоих родителях. С другой — мама действительно страдает.
— Она манипулирует, Макс. Неужели ты не видишь?
