— Мне это много, — сказала она.
Достала еще одну тарелку. Нарезала хлеб. На другой половине тарелки уместила огуречные кругляшки. Потом опять пошла к шкафчику. Достала из банки две соленых помидорины. Один был с лопнувшей кожурой. Она свешивалась ровным треугольником, открывая сочную мякоть. Наверно, привезла из деревни соленья. Опять отправилась к шкафчику. Поставила вазочку с вареньем. К ней две чайные ложечки.
Света придвинула стул и села в своей любимой позе, поджав ногу под себя. Тапок с ноги свалился. Анатолий поглядел на белоснежную пятку. Она была меньше его ладони. Он стал глядеть в окно, чтобы не видеть ее коленку. Идеально круглую, как будто обрисованную циркулем.
— Пьем? – спросила она. – А за что?
— Не знаю. Ну, давай просто выпьем ни за что. Необязательно же пить за что-то. Иногда можно ни за что.
Может быть, это было сказано просто так. Может быть, с намеком. Он осмелел. Посмотрел ей в глаза. Она не отвела взгляда. Нет, не было никакой насмешки. Она только тихо улыбалась.
— Если за любовь, тогда надо на брудершафт.
— На брудершафт на до целоваться. Ты уже пил с кем-то на брудершафт? Я имею в виду девушек.
Сердце его остановилось. Он посмотрел на ее лицо. Хотелось протянуть руку и погладить.
Глаза ее смеялись. Какие у н ее красивые губки. Они были чуть полноватые, как будто припухли.
— Значит, мы должны поцеловаться? – спросил он.
Вопрос был поставлен прямо, чего Анатолий сам не ожидал от себя. Значит, он может быть смелым. Он ждал «да» или «нет».
— Толя! Ты влюбился в меня? – почему-то изумилась она. – Мне это очень приятно.
Он поднял стакан и выпил залпом. Потянулся за помидориной с треугольником лопнувшей кожуры и выдохнул:
— Да! Я люблю тебя, Света. Безумно люблю. Ты лучше всех в мире. Я без тебя не могу жить.
— Я старше тебя на целых девять лет. Девять лет! Это, Толя, огромная разница. Я уже старуха.
— Какая глупость! Причем тут это? Я не понимаю. Это не имеет никакого значения.
— Потом через лет десять – пятнадцать я буду уже совсем старой. А ты будешь в расцвете. И я тебе буду противна. Ты будешь искать ровесниц или моложе себя. Это жизнь.
Он хотел взять ее ладошку. Она убрала руки под стол, согнулась, плечи ее выдвинулись вперед.
— Толя! Я люблю своего мужа. Пойми. Ты мне нравишься. Но я люблю мужа. А вот как!
Он уже разливал, но рука резко дрогнула. Несколько капель попали на стол. Хорошо, что лежала клеенка.
— Но тогда… тогда почему ты здесь? Не живешь с мужем, а снимаешь угол у тети Наташи?
— Развелись мы. Не сошлись характерами.
Он радостно вздохнул. И разлил вино. По полстакана себе и ей. Развелись – значит, уже не муж и жена.
— И причем тогда тут муж? Если вы развелись, то мужа у тебя нет. Ты свободная женщина.
— Я люблю его. Толя! Как ты можешь это понять? У тебя еще ничего не было, кроме школы.
Зима была теплая. Света приходила всё реже. Может, меньше стали задавать. Или решал ей задачки кто-то другой? Или сама разобралась с математикой? Хотя это вряд ли.
По-прежнему темными вечерами он стоял в подъезде у крыльца и ждал, когда закончатся занятия. Свету никто не провожал. Он уходил каждый раз, когда она приближалась к крыльцу. Что он ей мог предложить? Он ученик. У него нет ни денег, ни своего угла. Подумает, что он шпионит за ней. Но в этот раз он не покинул своего наблюдательного пункта, а стал ее дожидаться. Она спустилась с высокого кресла. Он не должен был ее напугать, поэтому вышел на крыльцо. Света перешла дорогу. Она даже не улыбнулась.
— Света! Тут такое дело, — проговорил он тихо, как будто боялся ее вспугнуть, если заговорит громко.
Тысячу раз он повторил эту фразу, пока ее ждал. И каждый раз редактировал, переставлял слова и менял их. Поэтому был уверен, что отполировал ее до блеска и произнесет без сучка и задоринки.
— В клубе хороший фильм «Фантомас разбушевался». Все его так нахваливают. Смотрится на одном дыхании. Это продолжение. Еле достал билеты. Вот в общем. Приглашаю!
Протянул два синих прямоугольника.
— Я так сильно устала. И работа, и занятия. Вот! Спасибо, конечно. Но давай в следующий раз. Да ты не расстраивайся, Толя! Сходи с другом. Или с девочкой. Фильм-то, действительно, хороший.
«Не любит она меня, — решил он, заталкивая билеты в карман. – Конечно, не любит. Почему она должна меня любить?» Но он не верил и про любовь к мужу. Не видно, чтобы она страдала.
Если любишь, зачем разводиться? Может, действительно, ее останавливает возраст? Если бы он мог проникнуть в ее душу, понять, что там происходит, что творится.
Он не знал, как быть. Забыть, отказаться? Решение пришло ночью. Он никак не мог заснуть.
Конечно! Какой он дурак! Она взрослая женщина. Разве будет связываться со школьником? Ее осудят за это. Кто-то будет смеяться. Она одна будет во всем виновата.
Отсидев один урок, он взял портфель и пошел к выходу. Одноклассники удивленно глядели на него.
— Куда ты? – спросил Сергей, его однопартник.
Они были друзьями. Часто встречались после школы. Ходили друг к другу в гости.
— Надо! Срочно! Потом скажу!
У директора школы была смешная фамилия Пятак. Говорили, что настоящая его фамилия Пятаков. Но родители сменили ему фамилию, чтобы она не была такая, как у врага народа. Директор взял протянутый листок, нацепил очки, долго читал, шевеля губами.
— С какой стати в вечернюю школу, молодой человек? – наконец спросил он, отложив очки.
— Устраиваюсь на работу.
— Кем, позвольте поинтересоваться? Как я понимаю, вам еще нет восемнадцати лет.
— Так вы уже устроились или еще только планируете устраиваться? И куда, если не секрет?
— Пойду в заводоуправление.
— Идите на урок, пожалуйста. Осталось всего ничего. А там экзамены и выбирайте себе любую дорогу.
— В дневной школе я больше учиться не буду. До свидания! Обойдусь и без вашего согласия.
В субботу вечером, когда мама сидела с подругами, он надел самое лучшее. Хотя выбора почти не было. Самое лучшее – это брюки и рубашка, в которых он ходил в школу. Была – не была!
Света сидела в обычной позе на кровати с книжкой. Читала она только советские романы.
— Сударыня! Разрешите пригласить вас на танцы? Отказ не принимается. Это даже не просьба, а приказ.
Посмотрела как-то слишком долго на него, но без обычной улыбки. Оценивала его, как кавалера? Решил довести роль до конца.
— Приношу извинения за доставленные вам неудобства, сударыня. Вижу, что вы восприняли мое приглашение как дерзость.
— Толя! Подожди меня на улице! Я переоденусь. Не идти же мне в домашнем халате.
По дороге он набрался смелости и взял ее под ручку. Заглянул в лицо. Оно ничего не выражало.
— Ты бросил школу? – спросила она. – Тетя Клава была сегодня у тети Наташи, сказала.
— Перешел в вечернюю.
— Зачем? В вечерней заставляют учиться тех, кто не смог закончить дневную школу.
— Ну, не знаю. В отделе кадров меня не приняли. Сказали, что я числюсь в дневной школе. Позвонили в школу. Директор сказал, что я ученик дневной школы. Вот и не приняли.
— Да что вот! Я взрослый самостоятельный человек. Я хочу зарабатывать. И школу я не бросаю. В районо съездил. Пришел к заврайоно. Мужик такой важный. Два телефона на столе. В приемной сидит секретарша, щелкает на машинке. Правда, сразу приняли.
Света как-то пристально посмотрела на него.
— Объяснил ему. А он то-сё. Никак нельзя. Ну, я не сдержался. Сам не понял. Какая-то истерика началась. Его назвал дураком. Сказал, что сделаю, как решил. И никто мне не указ. И дверью хлопнул.
