— В три часа будь дома. Если тебя не будет, я приведу нотариуса вечером. И маму. Она, кстати, уже вещи пакует. Так что решай — по-хорошему или по-плохому.
После его ухода Елена позвонила на работу, отпросилась на весь день. Потом набрала номер своей подруги Марины, юриста по образованию.
— Марин, мне нужна консультация. Срочно.
Через час они сидели в кафе, и Елена рассказывала всю ситуацию. Марина слушала, хмурясь всё больше.
— Лен, ты понимаешь, что если ты подпишешь дарственную, обратной дороги не будет? Его мать станет полноправной владелицей трети квартиры. И выселить её будет невозможно. А учитывая, что они с Антоном будут владеть двумя третями, они смогут принимать любые решения. Захотят продать — продадут, и ты ничего не сможешь сделать.
— Я понимаю. Но что мне делать? Антон не отступит.
— А ты уверена, что хочешь сохранить этот брак? Человек, который вот так, без обсуждения, распоряжается твоим имуществом… Это же финансовое насилие, Лен.
Елена молчала. Она любила Антона. Или любила того человека, которым он был раньше. Или которым притворялся. Сейчас она уже не понимала.
— У меня есть идея, — медленно сказала Марина. — Рискованная, но может сработать. Ты готова пойти на хитрость?
В три часа в дверь позвонили. Елена открыла. На пороге стояли Антон, Валентина Павловна с двумя чемоданами и солидный мужчина с портфелем — нотариус.
— А, Леночка, душенька, здравствуй! — пропела свекровь, входя в квартиру как к себе домой. — Какая же я счастливая, что мы теперь будем жить вместе! Как одна семья!
Нотариус прошёл в гостиную, разложил бумаги на столе. Антон смотрел на Елену выжидающе.
— Я готова подписать, — спокойно сказала она.
Антон просиял. Валентина Павловна всплеснула руками от радости. Нотариус деловито придвинул документы.
— Только сначала я хочу кое-что прояснить, — продолжила Елена. — Валентина Павловна, вы продаёте свой дом?
— Конечно, душенька! Уже и покупатель есть. Хорошие деньги дают, на старость хватит.
— Прекрасно. Тогда я предлагаю оформить всё по справедливости. Я дарю вам треть квартиры, стоимость которой составляет примерно два миллиона. А вы вносите эквивалентную сумму в наш семейный бюджет. Справедливо же?
Валентина Павловна поперхнулась. Антон побагровел.
— Что за бред? Мама и так отдаёт деньги с продажи дома!
— Сколько? — спокойно спросила Елена.
— Миллион восемьсот, — неохотно ответила Валентина Павловна.
— Отлично. Но это не два миллиона. К тому же, насколько я понимаю, эти деньги пойдут вам с Антоном, а не в общий бюджет. Я же отдаю треть квартиры безвозмездно. Это несправедливо.
— Лена, прекрати этот цирк! — рявкнул Антон.
— Я не устраиваю цирк. Я просто хочу, чтобы всё было честно. Если Валентина Павловна вносит свой вклад в семью, то давайте оформим это официально. Составим договор, где будет прописано, что деньги от продажи дома идут на погашение ипотеки.
— Какой ипотеки? — растерянно спросила Валентина Павловна.
— Той, которую мы возьмём на покупку новой квартиры. Большей. Где всем хватит места.
— Но зачем, если есть эта? — свекровь явно не понимала.
— Потому что эта квартира — моё наследство от бабушки. И я готова поделиться жильём, но не готова отдавать память. Поэтому предлагаю компромисс: мы продаём эту квартиру, добавляем деньги от вашего дома, берём небольшую ипотеку и покупаем трёхкомнатную квартиру. Оформляем на троих в равных долях. Всем хорошо, всё справедливо.
Нотариус с интересом наблюдал за разворачивающейся сценой. Антон молчал, соображая. Валентина Павловна нервно теребила сумочку.
— Но… но я не хочу ипотеку! В моём возрасте влезать в долги…
— А в моём возрасте отдавать единственное жильё — это нормально? — парировала Елена. — К тому же, платить будем мы с Антоном. Вы только вносите первоначальный взнос от продажи дома.
