— В порядке?! — взвизгнула Валентина Ивановна. — Да как может быть всё в порядке, когда мой сын готов отказаться от продолжения рода из-за… из-за…
— Мама, уходи, — Артём даже не повернулся в её сторону. — Немедленно.
— Ты меня слышала. Собирай вещи и уходи. И не появляйся здесь, пока не научишься уважать мою жену.
Валентина Ивановна издала звук, похожий одновременно на всхлип и рычание. Она смотрела то на сына, то на меня, и в её глазах плескалась такая ненависть, что мне стало не по себе.
— Ты пожалеешь об этом, Артём, — прошипела она. — Когда эта твоя бесплодная смоковница тебе надоест, когда ты поймёшь, что променял семью на пустоту, будет поздно. Я не прощу такого предательства.
— Это твой выбор, мама, — голос Артёма был спокоен, но я чувствовала, как напряжено его тело. — Как и мой выбор — защищать женщину, которую люблю, от любых нападок. Даже от твоих.
Свекровь фыркнула, подхватила свою сумочку и направилась к выходу. У двери она обернулась, окинула нас взглядом, полным презрения.
— Запомните мои слова, — процедила она сквозь зубы. — Семья без детей — это не семья. Это жалкая пародия. И рано или поздно вы это поймёте. Но я не буду ждать, когда вы придёте ко мне с повинной. Для меня у меня больше нет сына.
Дверь захлопнулась с такой силой, что задрожали стёкла в серванте. Мы с Артёмом остались стоять посреди прихожей, всё ещё обнявшись. Несколько минут прошли в полной тишине, нарушаемой только тиканьем настенных часов.
— Прости меня, — наконец прошептал муж. — Прости за неё, за эти ужасные слова…
Я отстранилась, посмотрела ему в глаза.
— Тебе не за что просить прощения. Ты не отвечаешь за слова и поступки своей матери.
— Но я должен был предвидеть… Она в последнее время всё чаще заводила разговоры о внуках, но я не думал, что она способна на такую жестокость.
Мы прошли в гостиную, сели на диван. Артём всё ещё держал меня за руку, словно боялся отпустить.
— Знаешь, — сказала я после долгой паузы, — в каком-то смысле я даже благодарна твоей матери.
Артём удивлённо посмотрел на меня.
— За то, что она показала своё истинное лицо. И за то, что дала мне возможность увидеть, какой у меня замечательный муж.
Артём горько усмехнулся.
— Замечательный муж не допустил бы, чтобы его жену оскорбляли в собственном доме.
— Замечательный муж встал на защиту жены, даже когда это означало разрыв с матерью, — возразила я. — Артём, я знаю, как тебе сейчас тяжело. Валентина Ивановна — твоя мама, единственный родной человек…
— Нет, — перебил он меня. — Ты — мой единственный по-настоящему родной человек. Ты — моя семья. А мама… Мама сделала свой выбор. Она предпочла свои амбиции, своё желание стать бабушкой любой ценой, отношениям со мной. И это её право. Как моё право — защищать тебя от любой боли, которую кто-то пытается тебе причинить.
Я прижалась к нему, чувствуя, как по щекам текут слёзы. Но это были не слёзы обиды или боли. Это были слёзы облегчения и благодарности.
— Ты правда не жалеешь? — тихо спросила я. — Что женился на мне? Что у нас, возможно, никогда не будет детей?
Артём взял моё лицо в ладони, заставил посмотреть на него.
— Катя, послушай меня внимательно. Я женился на тебе не для того, чтобы ты родила мне детей. Я женился на тебе, потому что люблю. Потому что не представляю свою жизнь без тебя. Да, дети — это прекрасно. Но если их не будет, я не стану любить тебя меньше. Ни на йоту.
— Но твоя мама права в одном, — я старалась говорить ровно, хотя голос предательски дрожал. — Ты достоин стать отцом. Ты был бы прекрасным отцом. А я отнимаю у тебя эту возможность.
— Стоп, — Артём говорил твёрдо, но нежно. — Ты ничего у меня не отнимаешь. Мы вместе проходим через испытание. И мы справимся. А если не получится родить своих детей, возьмём приёмных. В детских домах столько малышей, которым нужна семья, любящие родители. Разве это не выход?
Я кивнула, не в силах говорить. Артём обнял меня крепче.
— А что касается мамы… Я надеюсь, она одумается. Поймёт, что была неправа. Но если нет — это её выбор. Я не позволю ей или кому-либо ещё отравлять нашу жизнь.
