Кабинет адвоката Ольги Сергеевны оказался светлым и строгим, без лишних деталей. Сама женщина, лет пятидесяти, с внимательными спокойными глазами, выслушала Марию не перебивая. Мария рассказывала, сбивчиво, порой теряя нить, и все время вертела в руках бумажную салфетку, разрывая ее на мелкие клочки.
Когда она закончила, воцарилась тишина. Ольга Сергеевна сделала несколько пометок в блокноте.
—Давайте структурируем, — ее голос был ровным и деловым. — Имущественные вопросы. Квартира. Вы подтверждаете, что она приобретена в браке, ипотека полностью погашена?
— Да, — кивнула Мария. — Мы вложили в нее все.
— Прекрасно. Согласно Семейному кодексу, это ваше общее совместное имущество. Любые сделки с ним, включая залог, требуют нотариально удостоверенного согласия обоих супругов. Ваше отсутствующее согласие делает любую такую сделку ничтожной. То есть, не имеющей юридической силы с самого начала. Банки это прекрасно знают. Поэтому, даже если бы ваша свекровь каким-то чудом получила одобрение, вы бы легко оспорили это в суде.
Мария медленно выдохла, впервые за долгое время почувствовав под ногами что-то твердое. Не эмоции, не обиды, а холодный, незыблемый закон.
— А если… если бы я не знала, а она бы как-то оформила? Мы бы могли лишиться жилья?
— Теоретически — да, при самом неблагоприятном стечении обстоятельств и мошеннических схемах. Но на практике банки крайне редко идут на такие риски. Ваша бдительность, как бухгалтера, вас спасла. Вы интуитивно понимали финансовые риски.
Ольга Сергеевна перелистнула страницу.
—Теперь о долгах. Все обязательства, которые ваш супруг или вы возьмете на себя во время брака, считаются общими. Но ключевой момент — оба должны быть согласны. Если ваш муж, например, возьмет кредит на имя вашей свекрови, не ставя вас в известность, и не сможет это доказать, что деньги пошли на нужды семьи, этот долг может быть признан его личным обязательством при разделе.
— А если мы… — Мария сглотнула, ей было трудно выговорить это слово. — Если мы решим разводиться?
— Тогда будет произведен раздел всего совместно нажитого имущества. Пополам. Квартира, машины, вклады. Суд будет учитывать интересы несовершеннолетних детей, поэтому они останутся с вами, и это может повлиять на долю при разделе. Вам будет положена финансовая поддержка, алименты, на детей и, возможно, на вас, если вы докажете, что ваш доход значительно ниже.
Адвокат посмотрела на Марию прямо.
—Закон на вашей стороне, Мария. Вы не бесправны. Вы защищены. Другой вопрос — хотите ли вы воспользоваться этими правами или искать путь к примирению. Но знать свои права вы обязаны. Это ваша крепость.
Мария вышла из здания юридической фирмы на свежий воздух. Солнце слепило глаза. Она стояла на ступеньках, сжимая в руке визитку адвоката и распечатанную памятку о правах супругов. Внутри нее не было радости. Не было торжества. Была тяжелая, спокойная уверенность.
Страх отступил. Его место заняла ясность. Она больше не была запуганной женщиной, на которую кричат. Она была хозяйкой своей жизни, которая знает правила игры. И теперь ей предстояло решить, какую партию играть дальше. Она достала телефон и посмотрела на несколько пропущенных вызовов от Алексея. Впервые за долгое время ее рука не дрогнула.
Вечер за окном был тихим и безмятежным, но в комнате Марии напряжение витало в воздухе, густое и тягучее, как сироп. Она сидела на краю своей девичьей кровати и смотрела на экран телефона, где горело имя «Лёша». В руке она сжимала распечатанные листы с консультации юриста. Это были не просто бумаги. Это был щит и меч в одном флаконе.
Она сделала глубокий вдох и приняла вызов. Ее сердце колотилось, но голос прозвучал на удивление ровно и спокойно.
— Маш, наконец-то! — в трубке послышался вздох облегчения. — Я уже не знал, что и думать. Дети как?
— Дети в порядке. Спит. Мы можем поговорить без свидетелей. Ты один?
— Да, один. Слушай, я все обдумал. Мама, конечно, не права, но ты же понимаешь, она другого поколения. Она не хотела ничего плохого. Давай ты просто позвонишь ей, скажешь, что была не права, и мы…
— Нет, — тихо, но очень четко перебила его Мария.
В трубке воцарилась тишина.
—Что «нет»? Маша, нельзя же так…
— Я сказала нет, Алексей. Я не буду звонить твоей матери и извиняться за ее же ложь и за ее попытку оставить наших детей без крыши над головой. Ни одного извинения. Ни одного звонка.
— Но что же нам делать? — в его голосе послышались знакомые нотки раздражения. — Вечно так жить? Ты у мамы, я здесь?
— Нет, не вечно. Ситуация требует решения. И я его приняла.
Она снова глубоко вдохнула, чувствуя, как холодная уверенность наполняет ее изнутри.
—У нас есть два пути. Первый. Ты открыто и твердо встаешь на защиту нашей семьи. Не на мою сторону, Алексей. На сторону нашей семьи. Ты говоришь своей матери и твоей сестре, что их вмешательство в наши финансовые дела, их манипуляции и оскорбления в мой адрес прекращаются. Раз и навсегда. Ты даешь им понять, что твоя семья — это я и наши дети. И что наш дом, наша квартира — это наша крепость, а не разменная монета в авантюрах твоей тети. Ты становишься мужем и отцом, а не послушным сыном.
Она сделала паузу, давая ему понять всю серьезность своих слов.
—И второй путь. Если ты не готов этого сделать, если твоя мать и ее интересы для тебя по-прежнему важнее, чем безопасность и спокойствие твоих детей… Тогда я начинаю процесс развода и раздела всего нашего имущества.
В трубке раздался резкий, почти физически ощутимый вздох.
—Ты что, с ума сошла?! Развод?! Из-за какой-то глупой ссоры?!
— Это не глупая ссора, Алексей! — в голосе Марии впервые прорвалась боль, но она тут же взяла себя в руки. — Это последняя капля. Это систематическое унижение, которое длится годами. Это твое молчание, когда на меня кричат. Это твоя просьба извиниться, когда оскорбляют меня. Это твое согласие рассмотреть возможность заложить наш дом! Я не могу так больше. Я не хочу, чтобы наши дети росли, думая, что это нормально. Я борюсь за нашу семью, Алексей. А ты? Ты готов бороться за нее? Или тебе удобнее и дальше быть маминым сыночком?
— Я… я не знаю, что сказать, — его голос дрогнул. — Ты так жестоко говоришь.
— Правда редко бывает удобной и мягкой. Я отправила тебе на почту кое-что. Посмотри.
На другом конце провора послышался шорох, затем щелчок компьютерной мыши. Мария ждала, слыша его учащенное дыхание.
— Что это? — через несколько секунд спросил он, и его голос стал совсем другим — приглушенным и испуганным.
— Это выдержки из Семейного кодекса. О совместно нажитом имуществе. О том, что такое личные долги супруга. О том, как происходит раздел, когда в семье есть несовершеннолетние дети. Это не угроза, Алексей. Это информация к размышлению. Я была у юриста. Я теперь знаю свои права. И я готова ими воспользоваться, если ты оставишь мне другой выбор.
Она говорила медленно, вдалбливая каждое слово.
—Я не хочу войны. Я хочу, чтобы ты, наконец, увидел во мне не соперницу твоей матери, а свою жену. Чтобы ты увидел в Соне и Егоре — не обузу, а главный приоритет в своей жизни. Решай. Но знай, мое терпение лопнуло. И на этот раз я не отступлю.
Она не стала ждать ответа. Не сказала «пока». Она просто положила трубку и выключила телефон. Ее руки дрожали, но на душе было странно спокойно. Она сделала все, что могла. Теперь очередь была за ним. Шар был на его стороне поля. И от его следующего хода зависело все.
