— Во-первых, завтра идем к юристу. Во-вторых, забираем твои вещи. В-третьих… — ее глаза сверкнули, — в-третьих, мы сделаем так, чтобы твой брат-сволочь пожалел о каждом сказанном тебе слове.
В этот момент в дверь постучали. Катя нахмурилась, пошла открывать. Через секунду я услышала ее возмущенный голос:
— Вы вообще совесть потеряли?!
Я обернулась. В дверях стоял мой отец. Его лицо было усталым, в руках он держал мой рюкзак с вещами.
— Я… я привез твои вещи, — он сказал неуверенно. — То, что смог собрать. Игорь уже… ну, занял твою комнату.
Я встала, чувствуя, как дрожат колени:
— А гитара? Гитару деда ты тоже ему отдал?
— Он сказал… что ты ей все равно не пользуешься…
Катя резко шагнула вперед:
— Вам вообще не стыдно?! Вы дочь на улицу выгнали, а теперь приползли с повинной?
Отец вдруг опустился на стул. Его руки дрожали.
— Я не знаю… как так вышло… — он прошептал. — Мы думали… мы хотели как лучше…
— Как лучше КОМУ?! — закричала я впервые за этот вечер. — Ему? Или себе? Чтобы ваш драгоценный сынок не ушел, как я сейчас ушла?
Отец поднял на меня глаза. Впервые за много лет я увидела в них слезы.
Но было уже поздно. Слишком поздно. Я повернулась к окну, давая понять, что разговор окончен. Через минуту дверь закрылась. Отец ушел.
Катя молча подошла, положила руку мне на плечо.
— Завтра начинаем войну, — сказала она твердо. — Готовься.
Я кивнула, сжимая кулаки. Война так война.
Утро началось с сообщения от Игоря. Фотография моей бывшей комнаты: стены завешаны чужими куртками, на кровати валялись бутылки из-под пива, а мой письменный стол был заставлен пепельницами. Подпись: «Наконец-то по-мужски!»
Катя, увидев мое лицо, выхватила телефон у меня из рук.
— Ну всё, твари! — она уже набирала номер. — Сейчас мы им устроим…
Я остановила ее руку:
— Подожди. Сначала юрист. Потом будем действовать.
Адвокатский кабинет находился в центре города. Маленькая вывеска «Юридические услуги» на четвертом этаже старого здания. За столом сидела женщина лет сорока — короткая стрижка, строгий костюм, внимательный взгляд. На табличке: «Смирнова А.В.»
— Садитесь, — она указала на стул. — Рассказывайте, в чем проблема.
Я начала с самого начала. Родители. Квартира. Брат. Дарственная. Когда я закончила, юрист медленно отложила ручку.
— Ситуация… нестандартная. Но не безнадежная. Ваши родители прописаны в этой квартире?
— Да, — кивнула я. — Все трое: я, мама и папа. Игорь прописался только в прошлом году.
— Отлично, — в голосе юриста появились нотки интереса. — По закону, дарение может быть оспорено, если в результате сделки даритель остался без жилья или существенно ухудшил свои условия. Ваши родители по-прежнему прописаны там?
— Но они фактически там не живут?
— Нет, живут. Но Игорь…
— Тогда у нас есть шанс. Но мне понадобятся доказательства. Фото, видео, свидетельские показания о том, что условия жизни родителей ухудшились после дарения.
Катя вдруг оживилась:
— А если он их выгоняет? Это же уголовка!
— Именно, — кивнула юрист. — Статья 330 УК РФ. Самоуправство. Если он действительно выгоняет их из квартиры, это серьезный аргумент в нашу пользу.
Мы вышли из кабинета с целым списком того, что нужно было сделать. Первое — собрать доказательства. Второе — поговорить с родителями. Третье…
Мой телефон зазвонил. Незнакомый номер.
— Это Тарасов Игорь ваш брат? — мужской голос звучал раздраженно. — Он у вас квартиру сдает?
— Что? Нет, квартира…
— Да он тут объявление повесил! «Сдается комната в трехкомнатной квартире, дешево, для веселых компаний». Мы уже внесли задаток, а там бабка какая-то орёт, что ничего не сдает!
Катя, видя мое выражение лица, выхватила телефон:
— Кто это? Где вы нашли объявление?
Оказалось, Игорь разместил объявление о сдаче моей бывшей комнаты на Avito. И уже взял деньги с трех человек.
— Он что, совсем спятил?! — Катя схватила меня за руку. — Поехали. Сейчас. Это же наш шанс!
Такси мчалось по знакомым улицам. Мое сердце бешено колотилось. Что я увижу? Кто эти люди? Что сделал Игорь?
Когда мы подъехали, у подъезда уже толпились двое парней. Они курили, громко ругаясь.
— Вы к Игорю? — спросила я, выходя из машины.
— Да вы кто вообще? — один из них бросил окурок. — Он нам комнату сдал, а тут бабка в халате орет, что мы понаехали!
Лифт поднимался мучительно медленно. Когда дверь открылась, мы услышали музыку и смех. Дверь в квартиру была распахнута.
Картина, которая предстала перед нами, заставила меня остолбенеть. В гостиной сидели пять незнакомых парней с бутылками пива. На моем бывшем диване полулежала какая-то девушка. В воздухе стоял густой запах табака и чего-то еще…
Игорь, увидев меня, медленно поднялся со стула. На лице — наглая ухмылка.
— Ну наконец-то! Сестренка пришла за вещами? — он обнял за плечи одного из парней. — Это мои новые соседи! Правда, классно?
Я не успела ответить. Из кухни вышла мама. В растрепанном халате, с красными глазами. Увидев меня, она замерла.
— Алина… — ее голос дрожал. — Ты… ты зачем пришла?
— Она пришла посмотреть, как вы живёте, — резко сказала Катя. — И, кажется, ей повезло — как раз вовремя.
— Да заткнись ты! Кто тебя вообще звал? Мам, скажи им, чтобы валили!
Но мама молчала. Она смотрела на меня, и в ее глазах читалось что-то новое — стыд? Раскаяние? Страх?
В этот момент из моей бывшей комнаты вышел один из «квартирантов». В руках он держал мою старую фоторамку — фото с выпускного.
— Игорь, а это куда девать? — он потряс рамкой.
Я не выдержала. Шагнула вперед и вырвала фото из его рук.
— Это моё! Всё здесь — моё! — мой голос сорвался на крик. — Вы все здесь живёте в моих вещах, в моей комнате!
В квартире воцарилась тишина. Даже музыка почему-то стихла. Игорь медленно подошел ко мне.
— Ты ошибаешься, — он сказал тихо, но так, чтобы слышали все. — Это моя квартира. Мои вещи. И если ты сейчас же не уберешься отсюда, я вызову полицию. За незаконное проникновение.
Катя резко достала телефон:
— Давай, вызывай! Как раз посмотрим, что они скажут про твоих «квартирантов» и их «веселые компании»!
Мама вдруг зашевелилась:
— Дети, не надо… Игорек, может, хватит…
Но Игорь уже набирал номер. Я посмотрела на мать — впервые за долгое время — и увидела в ее глазах страх. Настоящий, животный страх перед собственным сыном.
В этот момент я поняла: война только начинается. И теперь у меня есть оружие — закон. И доказательства.
— Хорошо, — я сказала спокойно. — Мы уходим. Но запомни, Игорь: это не конец. Это только начало.
Когда дверь закрылась за нами, Катя выдохнула:
— Ну что, сфоткали всё?
Я кивнула, доставая телефон. Десяток фотографий. Видео. А главное — свидетельские показания тех самых «квартирантов», которые теперь точно не будут на стороне Игоря.
— Завтра идем к юристу, — сказала я. — У меня есть чувство, что скоро мой дорогой братец пожалеет о каждом своем шаге.
Мы вышли на улицу. Дождь закончился, но воздух был по-прежнему влажным. Где-то там, за стенами дома, остались моя прежняя жизнь, мои вещи, моя семья…
Но теперь у меня появилось что-то новое — цель. И я не остановлюсь, пока не верну то, что по праву принадлежит мне.
На следующий день мы с Катей снова сидели в кабинете юриста. На этот раз я принесла полную папку доказательств: фотографии вечеринки, скриншоты объявлений Игоря о сдаче комнаты, даже аудиозапись разговора с теми парнями, которые внесли ему задаток.
Юрист Смирнова внимательно изучала материалы, изредка делая пометки в блокноте. Ее лицо оставалось невозмутимым, но я заметила, как брови медленно поползли вверх, когда она увидела фото моей бывшей комнаты с разбросанными бутылками и чужими вещами.
— Интересно… — она наконец отложила последний лист. — Очень интересно. Ваш брат, похоже, сам роет себе яму.
Катя нетерпеливо ерзала на стуле:
— Значит, можно отменить дарственную?
— Не так быстро, — юрист покачала головой. — Но у нас появились серьезные козыри. Во-первых, он использует жилье не по назначению — сдает комнаты, устраивает вечеринки. Во-вторых… — она ткнула пальцем в фото, где была видна мама в измятом халате, — условия жизни ваших родителей явно ухудшились. Это ключевой момент.
— Что нам делать теперь?
— Первое — официальное обращение в полицию по факту самоуправства. Он не имеет права сдавать комнату в квартире, где прописаны другие люди. Второе — иск в суд о признании дарственной недействительной. И третье… — она сделала паузу, — вам нужно поговорить с родителями. Их показания будут решающими.
Я сжала кулаки. Разговор с родителями… Самое сложное.
Когда мы вышли из кабинета, Катя вдруг схватила меня за руку:
— Смотри! — она указала на телефон. — Твой брат снова отличился!
На странице Игоря в соцсети красовалось новое фото: он с гордым видом держал ключи от машины. Подпись: «Наконец-то осуществил мечту! Спасибо родным за подарок!»
Мое сердце упало. Это была папина машина. Старый, но надежный внедорожник, на котором он ездил на рыбалку каждые выходные.
— Они совсем с ума сошли… — прошептала я.
Катя уже набирала номер:
— Алло, полиция? Я хочу сообщить о мошенничестве…
Через два часа мы сидели в отделении полиции. Офицер лет сорока с усталыми глазами медленно записывал мое заявление.
