— Валентина Петровна, — Катя старалась говорить спокойно и уважительно, — мы не можем этого сделать. Квартира в ипотеке. Банк не даст разрешение на такую сделку.
Свекровь улыбнулась. Эта улыбка не коснулась её глаз, оставшихся холодными и расчётливыми.
— Катерина, вы плохо разбираетесь в юридических тонкостях. Мой юрист всё продумал. Мы оформим договор дарения с отлагательным условием. Квартира перейдёт в мою собственность после полной выплаты ипотеки. А пока всё остаётся как есть, только будет дополнительная страховка.
— Страховка от чего? — Катя больше не могла сдерживаться. — От нас? Вы считаете, что мы не способны сами распоряжаться своим имуществом?
Валентина Петровна поджала губы. Это был её фирменный жест, означающий крайнее неодовольствие.
— Я считаю, что молодые люди часто принимают необдуманные решения. Сколько примеров, когда семьи разваливаются, и женщины отсуживают квартиры у мужей. Я защищаю своего сына.
— От меня? — Катя почувствовала, как глаза наполняются слезами от обиды. — Вы защищаете Андрея от его жены?
— От обстоятельств, — холодно отрезала свекровь. — Никто не знает, что будет завтра. Может, вы разведётесь. Может, у вас появится другой мужчина. Может, вы просто захотите продать квартиру и потратить деньги на глупости. Я видела достаточно таких историй.
Катя повернулась к Андрею, который всё это время молча стоял у окна.
— Андрей, ты тоже так думаешь? Что меня нужно контролировать? Что я могу сбежать с другим мужчиной и отобрать у тебя квартиру?
Он пожал плечами, не встречаясь с ней взглядом.
— Кать, ну что ты накручиваешь? Мама просто перестраховывается. Это же формальность. Ничего не изменится.
Формальность. Для него передача их совместного имущества его матери была формальностью. Катя встала из-за стола. Ноги плохо держали, но она заставила себя выпрямиться.
— Я не буду ничего подписывать, — сказала она твёрдо. — Эта квартира — наш дом. Мы за неё платим, мы в ней живём, и она останется нашей.
Валентина Петровна тоже поднялась. Её лицо побагровело от гнева.
— Ах, вот как! Значит, мои подозрения были верны! Вы уже строите планы! Уже прикидываете, как поживиться за счёт моего сына!
— Мама! — Андрей наконец подал голос, но это прозвучало неуверенно, без настоящего протеста.
— Молчи, Андрей! — рявкнула свекровь. — Я же говорила тебе, что эта особа думает только о деньгах! Сначала заставила тебя купить квартиру подальше от меня, чтобы я не могла приглядывать за вами. Потом постоянно ноет, что денег не хватает, хотя ты хорошо зарабатываешь. А теперь отказывается обезопасить наше семейное имущество!
Наше семейное имущество. Не их с Андреем, а наше — свекрови и сына. Катя в это «наше» не входила. Она была чужой, временной, ненадёжной.
— Валентина Петровна, я внесла в эту квартиру половину первоначального взноса. Я каждый месяц отдаю половину зарплаты на ипотеку. Это и моё имущество тоже.
— Вы внесли деньги? — свекровь презрительно фыркнула. — Какие деньги? Копейки, которые накопили, живя с родителями? А Андрей что внёс? Он внёс деньги, которые я ему дала! Я продала свою дачу, чтобы помочь сыну с жильём!
Это была правда. Катя знала, что часть денег Андрею дала мать. Но она не знала, что это были деньги от продажи дачи. Валентина Петровна никогда не упоминала об этом. До сегодняшнего дня.
— Так что, по сути, эта квартира куплена на мои деньги, — продолжала свекровь. — И я имею полное право требовать гарантий, что моё вложение не пропадёт из-за чьих-то капризов.
Катя смотрела на мужа, ожидая, что он вмешается, объяснит матери, что она не права. Но Андрей молчал, разглядывая свои ботинки. В этом молчании было всё — его выбор, его позиция, его истинное отношение к происходящему.
— Я поняла, — тихо сказала Катя. — Всё поняла.
Она прошла в спальню и достала из шкафа сумку. Начала складывать вещи — бельё, джинсы, свитера. Руки дрожали, но она продолжала методично упаковывать самое необходимое.
Андрей появился в дверях.
— Кать, ты чего? Куда собралась?
— К родителям, — ответила она, не оборачиваясь. — Поживу у них, пока не решу, что делать дальше.
— Да брось! Из-за такой ерунды устраивать скандал! Мама же хочет как лучше!
Катя резко обернулась. На её лице не было слёз, только усталость и разочарование.
— Для кого лучше, Андрей? Для неё? Для тебя? А обо мне кто-нибудь подумал? Я три года живу под постоянным контролем твоей матери. Она проверяет наши чеки, критикует мою готовку, учит меня, как правильно убирать квартиру. А теперь хочет юридически закрепить свою власть над нами. И ты с этим соглашаешься!
— Она моя мать, Кать. Я не могу ей отказать.
