— Ну и дела, — покачала головой Наталья Фёдоровна. — Выгнать родного ребёнка на улицу! И за что? За то, что в одиннадцать вечера пришла?
— Она не выгоняла, — поспешила возразить Маша. — Просто… заперлась. Думала меня проучить. Она всегда так воспитывает.
— Странное воспитание, — наконец подал голос Игорь Николаевич. — Ты взрослый человек, не ребёнок.
Маша пожала плечами. Она не привыкла обсуждать отношения с матерью с посторонними. Да и вообще с кем-либо. Слишком стыдно было признаваться, что родная мать считает её никчёмной и постоянно даёт это понять.
— Она просто волнуется, — неуверенно сказала Маша. — Она меня одна вырастила, ей было тяжело.
— И моя мама меня одна тянула, — ответил Игорь Николаевич. — Но никогда такого не делала. Заботиться — это не значит унижать.
Наталья Фёдоровна положила руку на плечо Маши:
— Ничего, милая. Переночуешь у нас. А завтра видно будет.
Утром Мария проснулась в комнате Алексея, куда её определили на ночь. Сам он ночевал в гостиной на диване. Первые несколько секунд она не могла понять, где находится. Затем воспоминания о вчерашнем вечере нахлынули с новой силой.
Телефон показывал семь утра. Маша разблокировала экран — ни одного пропущенного звонка или сообщения от матери. Она почувствовала, как внутри всё опускается. Даже не поинтересовалась, все ли с ней в порядке.
Словно в ответ на её мысли, в дверь осторожно постучали. На пороге стоял Алексей с лёгкой утренней щетиной и обеспокоенным взглядом.
— Привет. Как ты? — тихо спросил он.
— Нормально, — кивнула Маша, натянуто улыбаясь. — Спасибо, что приютили.
— О чём ты говоришь? — Алексей сел рядом с ней на кровать. — Конечно, мы тебя приютим. Столько, сколько нужно.
Маша одарила его благодарным взглядом. Они встречались уже полгода, но только сейчас она по-настоящему почувствовала, какая между ними образовалась прочная связь. Рядом с ним ей было спокойно, не нужно было защищаться или притворяться.
— Мама звонила? — осторожно спросил Алексей.
Маша покачала головой.
— Нет. И не напишет первая. Она всегда так — делает что-то ужасное, а потом ждёт, когда я приползу извиняться.
— И ты… извиняешься?
— Обычно да, — тихо призналась она. — А что ещё делать? Она же мать.
Алексей нахмурился, но ничего не сказал. Вместо этого он взял её за руку и сжал пальцы.
— Пойдём завтракать. Мама блины печёт.
За завтраком Наталья Фёдоровна, как ни в чём не бывало, накладывала Маше блины и интересовалась, какие у неё планы на день.
— У меня пары с одиннадцати, — неуверенно ответила Маша. — Но мне нужно домой за учебниками…
— Я тебя отвезу, — вмешался Алексей. — Но сначала поешь нормально.
— Что ты изучаешь, Машенька? — спросила Наталья Фёдоровна, подливая ей чай.
— Экономику, — ответила Маша. — Уже третий курс.
— Молодец какая! — искренне восхитилась женщина. — А работаешь где-нибудь?
— На полставки в бухгалтерии.
— Серьёзная девушка, — одобрительно кивнул Игорь Николаевич. — Уважаю таких.
Маша смущённо улыбнулась. Ей было непривычно слышать похвалу от взрослых. Мать никогда не хвалила её — любые достижения воспринимались как должное, а оплошности превращались в трагедию.
— Знаешь что, — внезапно сказала Наталья Фёдоровна, — оставайся у нас, пока всё не утрясётся. Места хватит.
Маша замерла с вилкой в руке.
— Никаких «но», — мягко, но твёрдо сказала женщина. — Негоже девочке на улице оказаться. А с матерью твоей мы потом разберёмся. Взрослые люди всегда могут договориться.
Игорь Николаевич согласно кивнул, а Алексей с видимым облегчением выдохнул. Маша не знала, что ответить. В горле стоял комок, и она боялась, что если скажет хоть слово, то просто расплачется.
