Они говорили и говорили, планировали, делили. А Лариса стояла, опираясь на спинку стула, молча наблюдая, как чужие люди распоряжаются её жизнью. И вдруг вспомнила слова Валентины: «Они примут только то, что ты им позволишь».
Ледяное спокойствие накрыло её, словно прозрачное одеяло. Она выпрямилась, расправила плечи.
— Извините, — сказала она негромко, но что-то в её голосе заставило всех замолчать и повернуться к ней. — Виктор Андреевич, вы, кажется, не в то время пришли. Дом не продаётся.
— Как это не продаётся? — вскинулась Ирина. — Лариса, мы же всё обсудили!
— Нет, — Лариса покачала головой, глядя прямо в глаза золовке. — Мы ничего не обсуждали. Вы решили, я слушала. Но дом мой, и решать буду я.
— Ничего себе заявочки! А как же родня? Петины вещи? Папин дом вообще-то!
— Мой дом, — твёрдо сказала Лариса, чувствуя, как внутри разгорается огонь решимости. — По документам и по жизни — мой. И я никуда отсюда не уеду.
Вечерний воздух был наполнен запахом сирени. Лариса стояла у окна, наблюдая, как постепенно гаснет день. После ухода родственников в доме стало непривычно тихо.
«Завтра всё равно вернутся», — думала она. Ирина на прощанье бросила, что они приедут с грузовиком и «решат вопрос с мебелью и остальным». Лариса не ответила, но внутри всё кипело от негодования.
Телефон в кармане завибрировал. Валентина.
— Ну что? — без предисловий спросила подруга.
— Приходил риэлтор, — Лариса вздохнула. — Они уже дом делят, представляешь? Как будто меня и нет вовсе.
Лариса помолчала. Решение пришло к ней не сразу, оно созревало весь день, с того момента, как она увидела в своём доме чужого человека, который называл её жизнь «объектом недвижимости».
— Я сказала им, что дом не продаётся. Но они не уйдут просто так.
— Конечно, не уйдут, — хмыкнула Валентина. — Раз попробовали сесть на шею, будут ехать, пока не скинешь.
Лариса закрыла глаза. Перед ней встало лицо Пети — доброе, открытое. Что бы он сказал? Наверное, что сестру надо уважать… Но разве он хотел бы, чтобы она осталась без дома, без вещей, без воспоминаний?
— Валя, — тихо произнесла Лариса, — ты не помнишь телефон того мастера, который тебе замки менял?
В трубке наступила пауза, а потом Валентина рассмеялась:
— Ай да Лариса Ивановна! Правильно мыслишь. Сейчас найду.
Через два часа в дверь осторожно постучали. На пороге стоял невысокий мужчина с потёртым кожаным чемоданчиком.
— Михалыч, — представился он. — По замкам который.
Лариса впустила его в дом и плотно закрыла дверь. Мастер оценивающе осмотрел дверные проёмы.
— Тут работы на час, не больше, — заключил он. — Основной да запасной выход?
— И ворота гаражные, если можно, — добавила Лариса. От собственной решительности у неё кружилась голова.
Михалыч работал быстро и почти бесшумно. Сверлил, прикручивал, проверял. Звяканье инструментов напоминало Ларисе о Пете — он тоже любил что-то мастерить по дому. От этой мысли стало теплее на душе.
Пока мастер работал, Лариса достала из комода папку с документами. Свидетельство о браке, документы на дом, завещание. Всё было оформлено правильно — дом принадлежал ей и Пете, а теперь, после его смерти, только ей.
Потом она открыла шкаф и достала небольшую шкатулку с украшениями, которые Петя дарил ей все эти годы. Не то чтобы она боялась, что их украдут, но… лучше не рисковать.
За окном стемнело, и Михалыч включил фонарик на телефоне, чтобы закончить с замком на чёрном входе.
— Вот и всё, — сказал он, вручая Ларисе связку новеньких ключей. — Теперь без этих красавцев никто не войдёт.
Лариса стояла в коридоре, держа в одной руке ключи, в другой — папку с документами. Дом словно затаил дыхание вместе с ней.
— А… гарантия какая на замки? — спросила она, внезапно засомневавшись.
Михалыч усмехнулся в усы:
— От воров или от родственников?
Лариса вздрогнула, но увидела в глазах мастера понимание.
— От любых незваных гостей, — ответила она с неожиданной твёрдостью.
— Эти замки танком не выбьешь. Спите спокойно, хозяйка.
Хозяйка. Это слово отозвалось в сердце Ларисы, как долгожданный ответ на вопрос, который она боялась себе задать.
Лариса плохо спала. Всю ночь ворочалась, думала, правильно ли поступает. А утром чуть свет — стук в дверь. Да такой, что стёкла в окнах дрожат.
— Открывай! — это Ирина, конечно. — Лариса! Я знаю, что ты дома!
Лариса подошла к двери, но открывать не стала. Прижалась ухом, вздохнула.
— Я дома, — сказала она, удивляясь собственному спокойствию. — Только дверь не открою.
— Чего? — судя по голосу, Ирина просто опешила. — Ты что, с дуба рухнула? Мы ж договаривались!
— Это ты договаривалась. Сама с собой, — Лариса почувствовала, как губы сами собой складываются в усмешку. — А я ничего такого не обещала.
За дверью загудели голоса, потом что-то грохнуло — может, пнули дверь со злости.
— Тёть Лар, ну ты чего? — это уже Женька, голос примирительный. — Мы ж как лучше хотели. У нас машина внизу стоит, грузчики… Деньги отдали…
