Она продолжала рисовать. Записалась в студию акварельной живописи, которая собиралась по субботам в старом доме на улице Рождественской. Их преподавателем был седовласый, очень тихий мужчина по имени Андрей Петрович. Он был известным в городе реставратором икон, а живопись вел для души.
Он никогда не правил ее работы своей рукой. Просто подходил, смотрел долгим, внимательным взглядом и говорил: «А вот здесь попробуйте взять больше воды. Пусть цвет сам растечется. Не бойтесь его». Или: «У вас очень твердая линия. А небо — оно мягкое. Попробуйте рисовать не кистью, а ощущением».
Однажды после занятия они вышли вместе на улицу. Шел густой, пушистый снег.
— Вы всегда хотели рисовать? — спросил он, глядя, как снежинки тают на его перчатках.
— С детства, — призналась Марина. — Но жизнь как-то иначе сложилась.
— Жизнь никогда не поздно сложить так, как хочется, — тихо сказал он. — Главное — найти в себе смелость. У вас она есть. Это видно по вашим работам. В них много света, хоть вы и боитесь его выпускать.
Они шли рядом по заснеженной улице, и молчание между ними было уютным и теплым. Андрей Петрович оказался вдовцом, его жена умерла несколько лет назад. Он говорил о ней просто, без надрыва, как о человеке, который продолжает жить в его памяти. Они говорили о старом Нижнем, о книгах, о том, как меняется город. И Марина впервые за много лет почувствовала, что ее слушают. Не просто ждут своей очереди высказаться, а именно слушают.
На Новый год к ней приехали оба сына. Денис приехал с женой и маленькой дочкой, привез кучу подарков и дорогую орхидею в горшке. Он ходил по ее маленькой квартире, с удивлением разглядывая акварельные этюды на стенах, и в его взгляде читалось что-то похожее на уважение.
— Ты молодец, мам, — сказал он вечером, когда они сидели за столом. — Я, если честно, не ожидал. Думал, раскиснешь.
— У меня не было времени раскисать, — улыбнулась Марина. — Надо было шторы новые покупать.
Антон пришел один, притащил живую елку в кадке и ящик мандаринов. Он с восторгом рассматривал ее рисунки.
— Мать, это же круто! У тебя настоящий талант! Давай выставку устроим? Я договорюсь.
— Перестань, какая выставка, — смутилась она.
— А я серьезно! — Антон был полон энтузиазма. — Ты так изменилась. Помолодела, что ли. Глаза совсем другие.
После отъезда сыновей квартира снова погрузилась в тишину, но это была уже другая тишина. Не звенящая пустотой, а наполненная покоем и предвкушением. Марина ухаживала за Денисовой орхидеей, рисовала заснеженную Волгу и ждала субботы, чтобы снова пойти в студию.
Однажды вечером, вернувшись с работы, она обнаружила в почтовом ящике не рекламные листовки, а небольшой конверт из плотной бумаги. Внутри лежал билет. На выставку икон XVI века в Художественном музее. И маленькая записка, написанная знакомым каллиграфическим почерком: «Марина, мне кажется, Вам будет интересно. Я буду там в воскресенье, около трех. Если захотите, можем выпить кофе после. Андрей».
В воскресенье она долго стояла перед зеркалом. Что надеть? Старое платье, которое нравилось Борису? Нет. Она достала новое, купленное неделю назад просто так, для настроения. Простое, шерстяное, цвета грозового неба. Достала тонкую серебряную цепочку — подарок Антона. И впервые за много месяцев посмотрела на себя в зеркало с улыбкой. Оттуда на нее смотрела взрослая, красивая женщина с ясными глазами, в которых больше не было ни страха, ни пустоты. Только спокойное достоинство и капелька любопытства.
Она шла по гулким залам музея, вглядываясь в потемневшие лики святых. И думала о том, какая странная штука — жизнь. Иногда, чтобы найти себя, нужно сначала потерять все. Чтобы построить новый дом, нужно, чтобы старый рухнул. Чтобы начать дышать полной грудью, нужно, чтобы кто-то однажды выставил твои чемоданы за дверь.
Она увидела его издалека. Он стоял у витрины с древним Евангелием в серебряном окладе и, кажется, ждал именно ее. Увидев Марину, он улыбнулся — теплой, открытой улыбкой.
— Я рад, что вы пришли, — просто сказал он.
— Я тоже, — ответила она. И это была чистая правда.
Когда они вышли из музея, уже смеркалось. Город зажигал огни. Они шли по набережной, и легкий снежок кружился в свете фонарей. Впереди была кофейня, новая жизнь и бесконечная, спокойная, как великая река, зима, полная обещаний.
Статьи и видео без рекламы
