Пётр появился из спальни в одних семейных трусах, с голым волосатым животом, почёсываясь и зевая:
— Чего орёте с утра? Башка трещит, дайте поспать.
— Дядя Пётр, может быть, оденетесь? — попросила Эвелина, отводя глаза от неаппетитного зрелища.
— А чего это? В доме хожу как хочу! Жарко же!
— Эва, какой тон! — тут же вмешался появившийся Игнат. — Извини, дядя Пётр, она просто не выспалась на диване.
— Да ладно, привыкнет, — великодушно отмахнулся Пётр. — А покушать что есть?
К концу первой недели Эвелина обнаружила, что живёт не в своей квартире, а в каком-то общежитии. Марина оккупировала ванную комнату, развесив там своё бельё, Пётр курил на балконе, несмотря на протесты, а Тамара переставила мебель в гостинной под свой вкус.
— Тётя Тамара, а можно не переставлять? — осторожно попросила Эвелина.
— Да что ты, дорогая! Так же неудобно было! Вот теперь телевизор лучше видно, и диван поставила как надо.
— Но мне было удобно по-старому…
— Привыкнешь! Молодые быстро привыкают. А вот нам, пожилым, сложнее адаптироваться.
На восьмой день Эвелина вернулась с работы и обнаружила, что вся её косметика исчезла из ванной.
— Марина, вы не видели мою косметику?
— А, это! — беззаботно отмахнулась девица. — Я попробовала вашу тушь, классная! И крем тоже хороший, жаль, что заканчивается.
— Заканчивается? Он был почти полный!
— Ну да, я подружкам дала попробовать. Не жадничайте, тётя Эва, красота требует жертв!
— Это была дорогая косметика!
— Значит, хорошо, что я её оценила, — рассмеялась Марина. — Купите ещё, раз такая хорошая.
На десятый день Марина привела подругу Светлану — крашеную блондинку в мини-юбке и с килограммом косметики на лице. Они устроились в гостиной и до трёх ночи слушали музыку, хохотали и что-то обсуждали.
— Марина, девочки, пожалуйста, сделайте потише, — попросила Эвелина, выйдя к ним в халате. — Завтра рано на работу.
— Тётя Эва, не будьте занудой! — захихикала Светлана, оглядывая хозяйку квартиры оценивающим взглядом. — Мы же молодые, нам веселиться надо! Жизнь одна!
— Да она просто завидует, что мы красивые и молодые, а она уже того… — громким шёпотом сказала Марина, показав пальцем на висок.
— Мне всего тридцать два!
— Ну вот, я и говорю — уже того! — рассмеялась Марина. — В тридцать женщина заканчивается. Светка, пошли лучше к Борьке, соседу. Он внизу живёт, у него веселее и тётка не канючит.
— А он симпатичный? — поинтересовалась Светлана.
— Нормальный, разведённый. И главное — без занудных родственников!
Они ушли, хлопнув дверью, а в три утра вернулись, разбудив весь подъезд пьяным пением и стуком каблуков.
— Игнат, так больше продолжаться не может! — Эвелина поймала мужа в коридоре утром, когда он собирался на работу. — Они превратили нашу квартиру в проходной двор!
— Потерпи ещё немного. Ну что я им скажу? Убирайтесь? Это же неприлично по отношению к родственникам!
— А то, что творится у нас — прилично? Вчера твоя тётя съела торт, который я для коллеги на день рождения покупала! Пришлось в восемь вечера бегать искать кондитерскую!
— Ну и что? Купили же новый. В чём проблема-то?
— Проблема в том, что ты постоянно их защищаешь! А я тут вообще никто! Чужая в собственном доме!
— Эва, ну что ты заводишься? Они же родня! Вчера мама звонила, спрашивала, как тётя Тамара устроилась. Что я ей скажу — выгнали на улицу?
В этот момент из кухни донёсся оглушительный грохот и ругань. Они вбежали туда и увидели Петра, который уронил большую кастрюлю с борщом. Красная жидкость растеклась по всему полу, а осколки тарелки валялись повсюду.
— Упс, — икнул он, держась за косяк. — Эвка, убери тут быстренько. Я на работу опаздываю.
— Сами убирайте свой беспорядок!
— Ты что, со старшими так разговариваешь? — возмутилась появившаяся Тамара в засаленном халате. — Игнат, твоя жена совсем границы не знает!
— Эва, извинись перед дядей, — тихо, но строго сказал Игнат.
— Что?! За что я должна извиняться?
— За грубость. Не усложняй ситуацию.
Эвелина молча взяла швабру и начала убирать чужой беспорядок, кипя от возмущения.
Через два дня приехала Клавдия, мать Игната. Эвелина искренне надеялась на поддержку свекрови — женщина всегда отличалась здравомыслием и справедливостью. Однако едва переступив порог, та сразу встала на сторону родственников.
— Эвелина, что ты себе позволяешь? — начала она. — Тамара мне звонила вся в слезах! Рассказала, что ты их выживаешь из дома!
