В спальне я достала из шкафа чемодан и начала складывать вещи. Свои и Машины. Руки не дрожали. Внутри была странная пустота, как будто что-то оборвалось и больше не болело.
Через полчаса в комнату заглянул Андрей. Увидев чемодан, он замер в дверях.
— Собираю вещи. Я же сказала.
— Света, ну не глупи. Куда ты пойдёшь? Давай поговорим спокойно.
— Мы семь лет говорим, Андрей. Результат ты видишь. Ты только что взял кредит на восемьсот тысяч, чтобы купить дачу маме, которая получает пенсию и не нуждается в помощи. При этом твоя дочь ходит в старой куртке, потому что мы «экономим».
— Я куплю Маше новую куртку!
— На какие деньги? Ты же только что влез в кредит на пять лет.
Он подошёл ближе, попытался взять меня за руку, но я отстранилась.
— Света, ну что ты хочешь от меня? Она моя мать! Единственная! Она растила меня одна, жертвовала всем ради меня!
— А теперь требует компенсацию? — я посмотрела ему в глаза. — Это не любовь, Андрей. Это манипуляция. Она использует твоё чувство вины, чтобы получать от тебя деньги и подарки.
— Не смей так говорить о моей матери!
— А ты не смей делать вид, что не видишь очевидного! Твоя мать — эгоистка, которая думает только о себе. И ты позволяешь ей разрушить нашу семью!
В дверях появилась Галина Петровна. Видимо, подслушивала под дверью.
— Ах ты, неблагодарная! Андрюша, ты слышишь, что она говорит? Гони её! Гони немедленно! Нам такая невестка не нужна!
— Не волнуйтесь, Галина Петровна, — я захлопнула чемодан. — Я уйду сама. И ваш сын наконец сможет жить так, как вы хотите. Только с вами, только для вас.
— И внучку мою не смей забирать! — вскрикнула свекровь. — Машенька останется с нами!
Я рассмеялась. Впервые за много лет я рассмеялась ей в лицо.
— С вами? Вы серьёзно думаете, что суд оставит ребёнка с отцом, который только что влез в кредит на покупку дачи для мамы? При живой матери, у которой стабильная работа и жильё?
— Какое жильё? — свекровь торжествовала. — У тебя нет жилья! Эта квартира записана на Андрея!
— Верно, — я кивнула. — Но у меня есть квартира, которую мне оставила бабушка. Однокомнатная, но своя. Я сдавала её все эти годы и откладывала деньги. На чёрный день. И похоже, он настал.
Лица свекрови и Андрея вытянулись одновременно. Они не знали про квартиру. Я никому не говорила о наследстве, понимая, что Галина Петровна немедленно придумает, как его отобрать или использовать.
— Ты… у тебя есть квартира? — Андрей смотрел на меня так, словно видел впервые. — И ты молчала?
— А ты говорил мне про кредит? Про дачу для мамы? Нет? Вот и я решила, что некоторые вещи можно решать единолично.
— Она врёт! — взвизгнула Галина Петровна. — Она блефует! Нет у неё никакой квартиры!
Я достала из сумки документы и положила их на кровать. Свидетельство о праве собственности, договор аренды, выписки с банковского счёта, где копились деньги от сдачи жилья.
— Триста тысяч накопилось, — сказала я спокойно. — Хватит, чтобы начать новую жизнь. Без токсичной свекрови и мужа-маменькиного сынка.
Андрей схватил документы и начал их изучать. Его руки дрожали. Галина Петровна вырвала бумаги у него из рук и тоже начала читать, шевеля губами.
— Это… это подделка! — выкрикнула она, хотя по её лицу было видно, что она понимает: документы настоящие.
— Можете проверить в Росреестре, — я пожала плечами. — А теперь извините, мне нужно собрать вещи дочери.
Я прошла мимо них в детскую. Маша сидела на кровати с любимой куклой в руках. По её лицу я поняла, что она слышала наш разговор.
— Да, солнышко. Мы переедем в другую квартиру. У тебя будет своя комната.
Я села рядом с ней на кровать и обняла.
— Папа останется здесь. С бабушкой. Но ты сможешь с ним видеться, когда захочешь.
— Бабушка говорит, что ты плохая мама, — прошептала Маша, и моё сердце сжалось.
Девочка помолчала, потом прижалась ко мне крепче.
