Дверь в большую комнату приоткрылась. Полина выглянула, растрепанная, с заспанным лицом.
— Доброе утро, солнышко. Выспалась?
Девочка кивнула и прошла на кухню. Села на свой стул, положила голову на руки.
— Мам, а мы правда сегодня к бабушке Люде поедем?
— Конечно. Папа Виталик отвезет тебя после завтрака.
— А можно… можно я там останусь на всю неделю?
— На всю неделю? Но у тебя же садик.
— Полинка, что случилось?
Девочка подняла голову. Глаза покрасневшие, будто она плакала ночью.
— Там Татьяна Игоревна меня не любит. Она постоянно ругается на меня. Вчера посадила на стульчик, потому что я не доела кашу. А Мишка Соболев вообще всю кашу вылил в горшок с цветком, и ему ничего не было.
Юля села рядом с дочкой. Татьяна Игоревна. Это имя она уже слышала. Воспитательница в Полинином садике. Строгая, требовательная.
— А почему ты раньше не говорила?
— Говорила. Ты сказала, что Татьяна Игоревна просто учит меня быть послушной.
Юля вспомнила. Действительно, Полина жаловалась. Но Юля тогда подумала, что дочка просто капризничает. У всех бывают строгие воспитатели.
— Хорошо. Я схожу поговорю с ней в понедельник.
— Не надо, мам. Она еще больше злиться будет.
— Полина, нельзя молчать, если тебе плохо.
Девочка опустила голову. Юля обняла ее за плечи.
Из коридора донесся топот. Боря и Виталик вернулись из ванной. Боря влетел на кухню, Виталик шел следом.
— Полинка проснулась! — Боря уселся напротив. — Привет!
— Привет, — Полина слабо улыбнулась.
— Пап, а мы в парк поедем?
— Поедем, — Виталик потрепал сына по голове. — После завтрака.
— Полина поедет к бабушке Люде.
— А жаль. Я хотел показать ей, как я на велике гоняю.
Юля удивленно посмотрела на Борю. Обычно мальчик держался с Полиной настороженно. Варя вообще игнорировала ее, повторяя поведение бабушки Леры. А тут вдруг такое…
— Боря, ты же вчера говорил, что не хочешь с Полиной играть, — Виталик поднял бровь.
— Это бабушка Лера говорила. А мне Полина нравится. Она не дерется, не кричит. И вчера она мне дала свой фломастер, когда у меня красный закончился.
Юля почувствовала тепло внутри. Дети честнее взрослых. Боря видел в Полине просто девочку, с которой можно дружить. А бабушка Лера видела чужого ребенка, которого нужно держать на расстоянии.
Варя проснулась позже. Капризничала, требовала горячий шоколад, который Юля не успела приготовить. Виталик отвлекал дочку, показывая ей новые наклейки, которые привезла бабушка.
После завтрака Виталик собрал Полину, посадил в машину. Юля осталась с Борей и Варей.
— Когда папа вернется? — Варя надула губы.
— Скоро. Он отвезет Полину и сразу приедет.
— А зачем Полина к бабушке едет? У нее есть бабушка?
— Конечно. Бабушка Люда.
— А почему бабушка Лера не любит Полину? — Боря неожиданно задал вопрос.
Юля замерла. Дети всегда чувствуют больше, чем кажется взрослым.
— Боря, откуда ты это взял?
— Бабушка Лера говорила по телефону с тетей Светой. Я слышал. Она сказала, что Полина не ее внучка и что ты хочешь ее на папу повесить.
Юля сжала кулаки. Значит, свекровь не просто думала так, но еще и обсуждала это с кем-то. С тетей Светой — это сестра Валерии Алексеевны, которую Юля видела пару раз.
— Боря, взрослые иногда говорят глупости. Не обращай внимания.
— А Полина твоя дочка?
— Тоже папина. Папа Виталик ее удочерил. Это значит, что она теперь его дочка по-настоящему.
— Тогда почему бабушка так говорит? — Боря нахмурился.
Юля не нашла ответа. Как объяснить шестилетнему ребенку, что его бабушка просто не хочет принимать Полину? Что для нее кровные внуки важнее, чем справедливость?
— Боря, иди поиграй с Варей. Я сейчас приберусь тут.
Мальчик послушно ушел в детскую. Юля осталась одна на кухне. Достала телефон, написала Свете, подруге с работы.
«Света, можешь сегодня созвониться? Нужно посоветоваться».
Ответ пришел быстро: «Конечно. В три?»
Света Короткова работала медсестрой в той же стоматологической клинике, где Юля была администратором. Подружились они сразу — Света была прямолинейной, честной, не боялась говорить то, что думает.
В три часа Юля вышла на балкон и набрала номер.
— Привет, — Света ответила сразу. — Что случилось? Ты какая-то напряженная в сообщении.
— Вчера был скандал со свекровью.
— Опять? Юль, у вас каждую неделю скандалы.
— Не каждую. Но вчера было хуже обычного. Она прямо сказала, что Полина не ее внучка и что я пытаюсь ее на Виталика повесить.
— Ничего себе. При Полине?
— При всех. Дети были рядом, Виталик был. Полина все слышала.
— Пытался защитить. Но ты же знаешь его. Он мамочкин сын. Боится ее обидеть.
— Юля, а ты уверена, что это твой вариант? Жить с мужчиной, который не может поставить маму на место?
Юля молчала. Этот вопрос она задавала себе не раз. Особенно в моменты, когда Валерия Алексеевна очередной раз игнорировала Полину или говорила что-то колкое.
— Я его люблю. Он хороший человек. Он любит Полину.
— Любить и защищать — разные вещи, — Света вздохнула. — Слушай, а у тебя нет ощущения, что эта воспитательница в Полинином садике… как ее… Татьяна Игоревна… что она специально придирается?
— Полина сегодня утром жаловалась. Говорит, что Татьяна постоянно ее ругает.
— А она случайно не подруга твоей свекрови?
— Потому что я тебя знаю. И знаю, как работает такая месть. Свекровь не может открыто испортить тебе жизнь. Но может сделать это через ребенка. Через воспитательницу, которая «просто выполняет свою работу».
Юля почувствовала холод внутри. Валерия Алексеевна действительно упоминала Татьяну. Они вместе работали в системе дошкольного образования. Валерия — заведующая своего садика, Татьяна — воспитательница в другом.
— Света, ты думаешь, она могла попросить Татьяну?
— Не знаю. Но проверить стоит. Сходи в садик, поговори с заведующей. Узнай, откуда у Татьяны такое отношение к Полине.
— Хорошо. Схожу в понедельник.
Они попрощались. Юля осталась на балконе, глядя на улицу. Внизу играли дети, смеялись, бегали. Обычная воскресная картина.
А у нее внутри все сжималось от тревоги. Что если Света права? Что если Валерия Алексеевна действительно дошла до того, чтобы использовать чужую воспитательницу для мести?
В понедельник утром Юля проводила Полину в садик. Девочка шла молча, сжимая мамину руку. У входа Юля присела рядом.
— Солнышко, если что-то случится, сразу скажи воспитательнице, что тебе плохо. Я приеду и заберу тебя. Хорошо?
Полина кивнула и вошла внутрь. Юля проводила ее взглядом, потом пошла к кабинету заведующей.
Ирина Петровна, женщина лет пятидесяти, приняла ее без записи. Выслушала жалобы.
— Юлия Владимировна, Татьяна Игоревна — опытный педагог. Двадцать лет стажа. Если она делает замечания вашей дочери, значит, есть причины.
— Но Полина говорит, что другим детям за те же поступки ничего не бывает.
— Дети часто преувеличивают, — Ирина Петровна сложила руки на столе. — Мы не можем основываться только на словах ребенка.
— Тогда проведите проверку. Понаблюдайте за группой.
— Юлия Владимировна, у нас десятки детей, двенадцать групп. Я не могу устраивать проверку из-за одной жалобы.
Юля поняла — разговор бесполезен. Заведующая явно не собиралась вникать.
— Хорошо. Спасибо за уделенное время.
Она вышла из кабинета с тяжелым чувством. Весь день на работе Юля была рассеянной. Принимала пациентов, записывала на прием, но мысли крутились вокруг Полины.
Вечером, когда забирала дочку, увидела Татьяну Игоревну. Женщина лет сорока пяти, с жестким лицом и холодным взглядом. Полина вышла последней, с красными глазами.
— Что случилось? — Юля присела рядом.
— Татьяна Игоревна сказала, что я плохо себя веду. Поставила в угол.
— Я уронила тарелку. Случайно.
Юля подняла глаза на воспитательницу. Та смотрела с независимым видом.
