— Татьяна Игоревна, можно поговорить?
— Я занята. Родители забирают детей.
Воспитательница нехотя подошла.
— Полина говорит, что вы часто делаете ей замечания. Ставите в угол, сажаете на стульчик. Это правда?
— Ваша дочь недисциплинированна. Постоянно отвлекается, не слушает, роняет вещи. Я просто выполняю свою работу.
— Она пятилетний ребенок. Все дети иногда роняют вещи.
— Не все, — Татьяна Игоревна холодно улыбнулась. — Хорошо воспитанные дети не роняют.
Юля почувствовала, как внутри закипает.
— Вы случайно не знакомы с Валерией Алексеевной Щукиной?
Воспитательница дернула бровью.
— А это какое отношение имеет?
— Прямое. Валерия Алексеевна — моя свекровь. Она заведующая детским садом номер восемь. Вы с ней не общаетесь?
— Мы коллеги. В профессиональном смысле.
— И она ничего вам не говорила про Полину?
— Юлия Владимировна, вы о чем? — Татьяна Игоревна выпрямилась. — Вы хотите сказать, что я придираюсь к вашей дочери по чьей-то просьбе? Это абсурд.
— Тогда почему только к ней? Почему другим детям за те же вещи ничего не бывает?
— Потому что ваша дочь делает это чаще остальных, — воспитательница развернулась и ушла.
Юля взяла Полину за руку. Молча довела до машины, посадила, пристегнула. Села за руль.
— Мам, ты сердишься? — тихо спросила Полина.
— Не на тебя, солнышко. Не на тебя.
Дома их ждал Виталик. Он пришел с работы раньше обычного, сидел на кухне, смотрел в телефон.
— Нормально, — Юля поставила сумку. — Виталик, нам нужно поговорить.
— О Полине. О твоей маме. О том, что происходит.
— Юль, давай не сейчас. Я устал.
— А Полина не устала? Ее каждый день унижают в садике. Твоя мама игнорирует ее. А ты устал?
— Я не игнорирую! Я люблю Полину!
— Но ты ничего не делаешь! — Юля повысила голос. — Ты молчишь, когда твоя мама приносит подарки только Боре и Варе! Ты молчишь, когда она говорит, что Полина не ее внучка! Ты молчишь всегда!
— Что я должен делать? Поссориться с мамой? Она всю жизнь меня растила одна, после того как отец ушел! Я не могу просто взять и отвернуться от нее!
— Но ты можешь отвернуться от Полины?
— Я не отворачиваюсь!
— Тогда докажи. Поговори с мамой. Скажи, что так больше нельзя.
Виталик опустился на стул. Лицо осунулось.
Он молчал. Юля поняла — он не будет ничего говорить. Боится. Боится обидеть маму, боится конфликта, боится остаться один на один с выбором между семьей и матерью.
— Хорошо, — она взяла телефон. — Тогда я сама.
Набрала номер Валерии Алексеевны. Долгие гудки. Потом резкий голос:
— Валерия Алексеевна, это Юля. Нам нужно встретиться.
— Поговорить. О Полине.
— Мне не о чем с тобой говорить, — в трубке похолодело.
— Тогда я приеду к вам. Завтра вечером.
— Не приезжай. Я не открою дверь.
— Откроете. Потому что если не откроете, я буду звонить в дверь, пока соседи не вызовут полицию.
— Я хочу поговорить. По-человечески.
— Приезжай, — свекровь бросила трубку.
Юля положила телефон на стол. Руки дрожали.
— Ты правда поедешь? — Виталик смотрел на нее.
— Да. И ты поедешь со мной.
— Виталик, это твоя семья. Твоя мама, твоя жена, твоя дочь. Ты не можешь больше прятаться.
Он кивнул. Неуверенно, но кивнул.
На следующий вечер они приехали к Валерии Алексеевне. Полину оставили у Светы — не хотели, чтобы девочка слышала очередной скандал.
Свекровь открыла дверь сразу. Холодное лицо, сжатые губы.
Они прошли в квартиру. Трехкомнатная, просторная, со множеством семейных фотографий на стенах. Боря и Варя во всех рамках. Виталик в детстве, подростком, взрослым. Полины нигде.
— Садитесь, — Валерия Алексеевна показала на диван. — Говорите, зачем приехали.
Юля села, Виталик рядом. Свекровь осталась стоять, скрестив руки.
— Валерия Алексеевна, я хочу, чтобы вы перестали игнорировать Полину.
— Я никого не игнорирую.
— Вы приносите подарки только Боре и Варе. Вы говорите, что Полина не ваша внучка. Вы даже не здороваетесь с ней.
— И что? Я имею право выбирать, с кем мне общаться.
— Полина — дочь вашего сына. Он ее удочерил.
— По бумажкам, — Валерия Алексеевна холодно усмехнулась. — Но не по крови.
— Мам, это неправильно, — Виталик подался вперед.
— Неправильно? — свекровь повернулась к нему. — Неправильно, когда на моего сына вешают чужого ребенка? Неправильно, когда от меня требуют любить девочку, которая мне чужая?
— Она не чужая! Она моя дочь!
— Твоя дочь — Варя. Твой сын — Боря. Это твоя кровь, Виталий. А Полина — это ее ребенок, — она ткнула пальцем в Юлю. — От какого-то там первого мужа.
— Моего бывшего мужа звали Игорь. Он был хорошим человеком. Он любил Полину. А потом он…
Она замолчала. Не хотела говорить о том, как Игорь просто ушел из их жизни, когда Полине было два года. Как он перестал звонить, видеться, помогать. Как исчез, оставив их одних.
— Вот именно, — Валерия Алексеевна кивнула. — Он ушел. Потому что не хотел ответственности. А теперь эта ответственность висит на Виталике.
— Полина не висит! Она живой человек!
— Я не спорю. Она живой человек. Но не мой внук. И я не обязана ее любить.
— Но вы обязаны хотя бы не унижать ее! — Юля чувствовала, как слезы подступают к горлу. — Она пятилетняя девочка! Она не виновата, что вы ее не принимаете!
— А я не унижаю. Я просто держусь на расстоянии. Это мое право.
— У вас нет права ранить ребенка!
— Ранить? — свекровь усмехнулась. — Юля, ты сама ее раните. Ты вышла замуж за человека, чья мать не принимает твою дочь. Ты сама поставила ее в эту ситуацию.
Юля замерла. Эти слова били точно в цель. Она действительно вышла замуж, зная, что Валерия Алексеевна холодна к Полине. Она надеялась, что со временем все изменится. Что свекровь привыкнет, полюбит, примет. Но время шло, а ничего не менялось.
— Мам, хватит, — Виталик встал. — Ты заходишь слишком далеко.
— Я? — Валерия Алексеевна выпрямилась. — Это вы заходите слишком далеко, явившись ко мне с требованиями!
— Я не требую! Я прошу! Прошу просто быть человечнее к Полине!
— А я прошу не лезть в мои чувства! Я не могу любить по приказу! И не буду!
Повисла тишина. Валерия Алексеевна стояла, тяжело дыша. Юля сидела, опустив голову. Виталик стоял между ними, растерянный.
— Тогда… — Юля медленно поднялась. — Тогда вы больше не приходите к нам.
Свекровь вскинула брови.
— Вы не приходите к нам. Если не можете относиться ко всем детям одинаково, то не приходите вообще.
— Юля, — Виталик попытался ее остановить.
— Нет, Виталик. Я не буду больше смотреть, как твоя мама унижает мою дочь. Либо она меняет отношение, либо не приходит.
Валерия Алексеевна медленно кивнула.
— Хорошо. Не приду. Виталик, привозишь детей ко мне каждые выходные. Без нее и без этой девчонки.
— Мам, — Виталик шагнул к ней.
— Это мое последнее слово, — свекровь открыла дверь. — Идите. И больше сюда не приезжайте.
Они вышли. Спустились по лестнице молча. Сели в машину. Виталик завел мотор, но не тронулся с места.
— Что теперь? — тихо спросил он.
— Теперь мы живем без нее, — Юля смотрела в окно. — И учимся быть семьей без одобрения твоей мамы.
Виталик кивнул. Выехал со двора.
Прошло три недели. Валерия Алексеевна не звонила. Виталик возил Борю и Варю к ней каждую пятницу, забирал в воскресенье. Юля и Полина оставались дома. Девочка спрашивала, почему бабушка Лера больше не приходит. Юля отвечала: «Она занята».
Полину Юля перевела в другой садик. Нашла место в саду номер семнадцать, в соседнем районе. Новая воспитательница, Анна Сергеевна, оказалась теплой, доброй женщиной. Полина стала улыбаться чаще.
На работе Света спросила:
— Ну как? Помирились со свекровью?
— Нет. И не собираемся.
— Серьезно. Она сказала, что не будет любить Полину. Я сказала, что тогда пусть не приходит к нам.
— Круто. Не думала, что ты на это решишься.
