Она застыла в коридоре.
На кухне — пятеро. Георгий с бокалом, небритый, в футболке с пятном. Рядом — Роман, весёлый, в обнимку с девицей лет двадцати, в джинсовом комбинезоне и ярко-розовой помаде. У окна кто-то жарил мясо в сковородке. Ещё одна девушка смеялась, лежа на её пледе.
Они заметили её не сразу. Потом кто-то толкнул Романа локтем:
— Опа. Хозяйка вернулась.
Роман повернулся, как школьник, которого застали с сигаретой.
— Марта… Ты чего?.. Мы тут просто… Ну, вечер, пятница…
Она медленно поставила сумку на пол. Сделала шаг вперёд. Дрожали руки.
— Все — вон, — сказала она спокойно, но твёрдо. — Немедленно. Все.
— Да ладно тебе, — протянул Георгий. — Мы ж культурно. Я всё уберу потом.
— Ты уберёшь? — голос Марты взвился. — Как ты убираешь свои носки и банки? Как ты «временно» живёшь тут уже второй год? Катись ты, Георгий. Катись ты вместе со своим братом и дружками из этой квартиры. Скатертью дорога! Выметайся, Рома! Выметайся со своим братом и больше не приходи! Даже если тебе будет плохо, даже если тебя выгонят — сюда дороги нет. Всё, Рома. Ты меня потерял. Её голос прозвучал, как удар грома — раскатисто, резко, так, что даже музыка на секунду стихла. Никто раньше не слышал от Марты такого голоса.
В комнате повисла тишина. Кто-то засмеялся, неловко, не понимая, шутка это или нет.
— Марта, ну подожди, — Роман сделал шаг. — Ты сейчас на эмоциях…
— А ты всё эти годы на чём был, Рома? На отдыхе? Я тебе не служанка. И не декорация к твоей весёлой жизни. Я больше не буду терпеть. Выходи. Все — вон. Сейчас.
— Да ладно, чё ты… — начал кто-то, но она уже открывала входную дверь.
— У вас пять минут. Потом вызываю участкового. И не смей больше сюда возвращаться. Ни ты, ни твой брат. Всё. Закончилось.
Через десять минут в квартире осталась только она. Воздух был прокуренный, пах шампунем чужой женщины и какой-то китайской лапшой. На диване — залитое пивом покрывало. Но было тихо. По-настоящему.
Она открыла окна. Долго мыла пол. Оттирала жир, стирала плед, выбрасывала пустые бутылки. Работала молча, не злясь и не плача.
К вечеру заварила себе чай, села на кухне. Под ногами — вымытый линолеум, на столе — бабушкина книга рецептов. За окном — синий закат.
Она включила лампу и открыла первую страницу:
«Пирог творожный. Ваниль, мука, терпение.»
Теперь здесь будет по-другому.
