— Мы пришли, — объявила она, — домой.
— Куда? — Нина опёрлась на косяк.
— В твою квартиру, — спокойно сказал Пётр, будто речь шла о дачном участке. — В нашей тесно, а тут простор. Ты сама не справишься, вот мы и решили переехать.
Нина не сразу поверила, что это не шутка. — Переехать? Серьёзно?
— Конечно! — влезла свекровь. — Мы семья. Чего ты выделываешься? Комнаты две — всем место хватит.
Нина засмеялась. Смех получился короткий, резкий, почти нервный. — Так вот как, значит. Я — паши, корми, обеспечивай, а теперь ещё и приюти. Красота.
Пётр шагнул внутрь, не спрашивая. — Не строй из себя святую. Ты без нас никто. Думаешь, поработала месяц — и уже независимая?
— Ага, — усмехнулась она. — А ты кто без меня? Даже трусы себе не купишь, если я не дам.
Он вспыхнул, как спичка. — Ты что, совсем страх потеряла?
— Потеряла, — тихо сказала Нина. — И слава богу.
Свекровь подняла руки к небу: — Вот что значит, женская гордыня! Бес попутал! Неблагодарная! Мы тебя как дочку приняли, а ты нас на улицу!
— На улицу? — Нина кивнула. — А вы и не жили тут никогда. Это не ваша квартира. Не придумывайте.
Пётр швырнул пакет на пол, в нём что-то звякнуло. — Значит, так? Значит, ты против семьи? Тогда я по-другому буду разговаривать.
— Как? — спокойно спросила она, доставая телефон. — Через полицию?
Он застыл. — Ты быдло, да? На мужа стучать собралась?
— Не на мужа, — ответила Нина. — На человека, который в чужой дом ломится.
Пауза была такая, что даже часы на стене тикали громче. Мать Пети зашипела, как змея: — Ах ты, ведьма! Мы тебя растили, а ты нас позором покрываешь!
— Растили? — Нина вздохнула. — Да вы меня грызли каждый день.
Телефон она подняла на глазах у них. — Всё, ребята. Шаг вперёд — и звоню.
Пётр шумно выдохнул, сжал кулаки. Потом повернулся, выругался и вышел, хлопнув дверью. Мать следом, причитая: — Мы ещё посмотрим, кто кого выживет!
Когда за ними щёлкнул замок, Нина долго стояла, прислонившись к двери. Руки дрожали, колени слабели, но внутри — ни капли страха. Только усталость и странное облегчение, как будто сбросила мешок с плеч.
Через неделю ей позвонил участковый. — К вам обращались гражданин и гражданка Ивановы, — сказал он сухо. — Жалоба на то, что вы их не пускаете в квартиру.
— Конечно, жаловались, — усмехнулась Нина. — Только квартира оформлена на меня, документы есть.
— Тогда не волнуйтесь, — ответил он уже мягче. — Мы проверим и закроем дело.
Нина повесила трубку и улыбнулась. Не потому что всё решилось, а потому что впервые в жизни за неё говорит не крик, не слёзы, а бумага. Закон.
Работа у неё была обычная — бухгалтер в небольшой фирме по продаже сантехники. Зарплата — не бог весть что, но хватало. Коллеги нормальные, начальница строгая, но справедливая.
— Ты теперь как будто другим человеком стала, — сказала как-то бухгалтерша Светка, глядя на неё. — Раньше ходила серая, будто побитая. А теперь глаза горят.
— Да просто жить спокойно стала, — ответила Нина.
Но спокойствие оказалось хрупким.
В один из вечеров позвонила свекровь. Голос — сладкий, как перекипячённый компот. — Ниночка, поговорить бы надо. Мы же семья, чего сердиться.
— Говорите, — Нина сразу насторожилась.
— Мы тут подумали… Петеньке тяжело, ты ж его знаешь, он горячий. Может, по-хорошему договоримся? Квартиру перепишешь, а он тебе машину купит.
