— Надо же, такая богатая была, а похоронить некому, — проворчал Иваныч, поправляя лопату на плече.
— Тебе-то какая разница? — ответил ему молодой парень из ритуального агентства. — Есть завещание, есть предоплата. Всё, что нужно. Нам платят — мы хороним. А плачет кто по ней или нет — уже не наша забота.
Иваныч тяжело вздохнул. Тоже верно. Много лет он уже на этом кладбище — и могилы копает, и ухаживает за ними за скромную плату. Такого навидался, что и вспомнить страшно. А про лихие девяностые так и не хочется думать — сколько тут их похоронено без всяких памятников и крестов, под покровом ночи…
Сейчас времена другие. Не лучше, в чём-то даже хуже, но другие. Теперь другая беда — нищие люди, которые живут за чертой бедности. И ведь не только взрослые — детей-то сколько! Родители пьют или вообще неизвестно где, а дети сами себе на пропитание добывают.
Иваныч подкармливал таких. Сам подкармливал и никогда не ругался, что с могилок цветы да сладости забирают. Грех, конечно, но это если бы взрослые. Детям можно.
— Дедушка Иваныч! — раздался тонкий голосок. Он обернулся.
— А, это ты, Светочка.
Ей было восемь, но выглядела она на пять — худенькая, маленькая. В школу она не ходила. Мать её пока пила — пропила всё: и первое сентября, и школьные сборы. Хотя покупать школьную форму — это же не так весело, как пропивать всё, что под руку попадётся.
Светочка была частым гостем у Иваныча. Иногда, когда в доме собирались уж слишком шумные компании, она и ночевать у него оставалась.
— Ты там, в кармане у меня пошарь, — сказал он мягко. — Там в пакетике бутерброд тебе.
Светочка быстро сунула руку в карман его куртки, вытащила бутерброд с колбасой и тут же принялась есть.
— Что ж так торопишься-то? — улыбнулся Иваныч. — Вон водичка стоит, запей.
Девочка попила, улыбнулась:
Иваныч стал кидать лопатой землю и ворчал при этом:
— Вкусно, конечно! Мать твоя ни о чём не думает. Лопатой бы её — вдоль хребтины, чтоб за ум взялась.
Светочка сидела на лавочке и болтала ногами.
— Дедушка Иваныч, а можно я сегодня останусь? Мама снова замуж выходит. Там человек шесть.
Иваныч чуть слышно выругался. Мать Светочки выходила замуж с завидной регулярностью — раз в месяц. Как только получат пособие на ребёнка, так сразу и свадьба. Дым коромыслом, музыка на весь посёлок, мужики пьяные… Правда, ухажёры её, как только деньги заканчивались, сразу куда-то испарялись. И тогда уж эта горе-мать ходила по людям — где грядку прополет, где ещё что поделает. А всё, что зарабатывала, тут же пропивала. Свете ничего не покупала. Это уж бабушки сердобольные — кто платьишко старое отдаст, кто тапочки. Так и жила Светочка. Не жила — выживала.
А до неё маме и дела никакого не было. Только бы пособие за неё платили. Папу своего Света никогда не видела и не знала. Хотя, скорее всего, мать её путаная и сама не знала, кто отец.
