— Ты чего на мать-то? — Алексей встал, но не грозно. Так, чисто обозначил фигуру. — Она же старается.
— А ты стараешься, Лёш? Хотя бы иногда? Или только вечером — «Викусь, принеси пивасик»?
— Ну ты тоже не подарок…
— Я — не подарок. Я — единственный человек в этом доме, который зарабатывает. И всё ещё верит, что семью можно спасти. Хотя бы статистику по разводам.
— Вик, — тихо сказала Ирина, — ну не надо так…
Виктория посмотрела на неё. Долго. Внимательно. Потом вдруг спокойно сказала:
— А ты знаешь, сколько ты мне стоишь в месяц? Плюс-минус двадцать семь тысяч. Включая «ой, у меня в приложении опять лимит», «ой, такси дорогое», «ой, доставка платная». А потом — «ой, ты же всё равно зарабатываешь».
— Да я верну, — пискнула Ирина.
— Вернёшь? Когда? Когда выйдешь замуж за биткоин?
Ольга Сергеевна всплеснула руками:
— Ну нельзя ж так, Виктория! Это родная душа!
— Родная? Тогда пусть вымоет туалет! Он, между прочим, тоже в мой счёт.
— Ага, счёт у неё… — пробормотал Алексей.
— Знаешь что, Лёш? Я думала, ты просто пассивный. А теперь понимаю — ты соучастник.
— Этого грабежа под соусом «семейных ценностей». Только без оружия и с блинами.
Поздно вечером Виктория сидела на веранде, закутавшись в плед, и смотрела на заросший палисадник.
Мухи жужжали. Где-то в доме стонала Ирина: то ли сериал грустный, то ли крем не подошёл. Алексей храпел уже с девяти.
Виктория достала телефон и набрала сообщение: «Привет, Тань. А у тебя в Питере жильё ещё сдается? Срочно нужно. Без вопросов. Деньги — завтра. Просто напиши адрес».
Она нажала «отправить» и впервые за неделю улыбнулась.
Но это была та улыбка, от которой холодеет в животе у тех, кто недооценил человека рядом.
Виктория выехала с дачи в восемь утра, не позавтракав. В доме было тихо — Ирина спала, Алексей дышал через рот, как рыба, выброшенная на берег, а Ольга Сергеевна тихо перекладывала банки с аджикой в кладовке, как будто заранее подозревала, что сезон закруток будет неполным.
Сумка у Виктории была лёгкой: ноутбук, зарядка, паспорт. Всё остальное — «пусть остаётся в музее эксплуатации и семейного паразитизма».
Ключ она повесила на гвоздь у дверей. И на всякий случай подписала листок: “Я — не ваша няня, спонсор и санитарка. Я человек. P.S. Это была последняя мука, купленная на мои деньги.”
Она думала, что у неё будут угрызения совести. Они пришли ровно на три минуты. Потом отпустило. Где-то на трассе, между магазином “Куриный край” и шиномонтажом “У Вити”.
К вечеру она уже обустраивалась в съёмной квартире на Васильевском острове. Стены — в серой штукатурке, пол — старый паркет. Душновато, зато никто не требует покупать уголь, кормить золовку и объяснять свекрови, как работает онлайн-банкинг.
Виктория не сказала Алексею, где она. Да и вообще не сказала ничего. Телефон звонил каждые двадцать минут, пока она просто не включила авиарежим.
Сообщение от Татьяны — хозяйки квартиры — было коротким: “Ты у меня первая арендатorka, которая привезла только ноутбук и праведную ярость. Осторожно с соседом снизу — у него голуби и алкоголизм.”
Это её даже повеселило.
На третий день она отправила Ольге Сергеевне официальное письмо — заказное, с уведомлением. В нём было сухо:
“Уважаемая Ольга Сергеевна, уведомляю, что с 15 июля я приостанавливаю финансовое участие в содержании дачного дома по адресу ________. Все расходы, включая коммунальные платежи, продукты, транспорт и текущие ремонты, впредь несут пользователи и владельцы.
Все мои вложения, произведённые за 8 лет (включая капитальный ремонт крыши, септик, электрику и бытовую технику), считаю благотворительным вкладом в развитие вашей семьи. Спасибо за опыт. Желаю удачи.
